Переправа

«Декабрь 1997.

Нельсон.

Люси превосходная жертва. Как Исаак, как Иисус, она несет дерево для собственного распятия. Как Исаак и Иисус, покорна отцовской воле.

Я принес бы вам поздравления этого времени года, сплел бы венок из омелы, но ведь Рождество просто-напросто современное добавление, соединенное с великим зимним солнцестоянием. Языческий праздник в эти короткие дни и длинные ночи был первым. Может, мне следует поздравить вас с Днем святой Люси. Если только у вас есть глаза, чтобы видеть.

В покое».

«Январь 1998.

Дорогой детектив-инспектор Гарри Нельсон.

Видите, теперь я обращаюсь к вам по полному имени. Мне кажется, мы с вами старые друзья. У Нельсона был всего один глаз, однако это не значит, что он не видел. „Человек и без глаз может видеть то, что творится на свете“.

В покое».

«Январь 1998.

Дорогой Гарри.

„Каждый, знатный и простой, глядит на облик Гарри в темноте“[7]. Каким мудрым был Шекспир, шаманом на все времена. Может, с мудрыми мужчинами — и женщинами — вам теперь имеет смысл консультироваться.

Потому что вы до сих пор ищете не в нужных местах, святых местах, иных местах. Вы ищете только там, где цветут деревья и ручьи текут. Поищите еще, Гарри. Люси лежит глубоко под землей, но она воскреснет. Это я вам обещаю.

В покое».

«Март 1988.

Дорогой Гарри.

Весна возвращается, но мой друг нет. Деревья в бутонах, вернулись ласточки. Потому что всему свое время.

Смотрите на землю. Смотрите на курсусы и тропы».

Рут останавливается. Она слишком ошеломлена словом «курсусы» и лишь через несколько минут осознает, что кто-то стучит в дверь.

Если не считать почтальона, угрюмо доставляющего бандероли из библиотеки, необъявленных визитов почти не бывает. Рут раздражается своей нервозности, открывая дверь.

Пришла женщина из соседнего дома, наблюдавшая, как утром ее увозили в полицейской машине.

— О… привет, — говорит Рут.

— Привет!

Женщина ослепительно улыбается. Она старше Рут — наверно, лет пятидесяти, — но превосходно выглядит: пышные волосы, загорелая кожа, стройная фигура в джинсах.

— Меня зовут Сэмми. Я ваша соседка. Разве не глупо, что мы практически не разговаривали?

Рут это совершенно не кажется глупым. Она общалась с приезжающими на отдых три года назад, когда они только купили дом, а затем старательно их избегала. У них были дети, вспоминает Рут, шумные подростки, включавшие чуть свет музыку и бродившие по Солончаку с досками для серфинга и надувными лодками. В этот приезд детей не видно и не слышно.

— Мы с Эдом… устраиваем небольшую новогоднюю вечеринку. Очень непритязательную — просто кухонная стряпня. К нам приезжают друзья из Лондона. Не хотите присоединиться?

Рут не верит своим ушам. Ее уже несколько лет не звали на новогодние вечеринки, и вот приходится отказываться сразу от двух приглашений. Это заговор.

— Большое спасибо, — благодарит она. — Но вечеринку устраивает и мой завкафедрой, так что, возможно, мне придется…

— О, я прекрасно понимаю. — Очевидно, Сэмми, как и родителям Рут, легко допустить, что Рут может пойти на вечеринку только по обязанности. — Вы работаете в университете, так ведь?

— Да. Преподаю археологию.

— Археологию! Эд будет в восторге. Он никогда не пропускает передачу «Команда времени». Я решила, возможно, вы сменили работу.

Рут недоуменно смотрит на нее, хотя хорошо понимает, что за сим последует.

Сэмми весело смеется.

— Полицейская машина! Сегодня утром.

— Ах это, — говорит Рут. — Просто я помогаю полицейским в расследовании.

«И этим, — неприязненно думает она, — Сэмми придется удовольствоваться».

Этой ночью в постели Рут дочитывает письма, касающиеся Люси Дауни.