Переправа

— Да, возле Фейкенхема. — Нортон резко сворачивает, чтобы избежать столкновения с грузовиком. Рут закрывает глаза. — В таких делах, — продолжает он, — обычно виновны родители.

Рут потрясена.

— Родители убивали ребенка?

Голос Нельсона звучит сухо, гласные он произносит по-северному неясно.

— В девяти случаях из десяти. Обезумевшие от горя родители, пресс-конференции, потоки слез, а потом мы находим ребенка, похороненного в саду за домом.

— Какой ужас.

— Да. Только в данном случае я уверен — родители не убийцы. Это славная пара, немолодая, они несколько лет старались произвести на свет ребенка, наконец появилась Люси. Они обожали ее.

— Как ужасно для них, — сокрушается Рут.

— Да, ужасно. — Голос Нельсона звучит тускло. — Однако нас они нисколько не винили. Ни меня, ни группу. До сих пор шлют мне на Рождество поздравительные открытки. Вот почему я… — Он на миг запинается. — Вот почему я хотел найти для них какой-то результат.

Они уже в университете. «Мерседес», взвизгнув шинами, останавливается у корпуса естественных наук. Спешащие на лекции студенты поворачиваются и глазеют на них. Хотя всего лишь половина третьего, уже почти темно.

— Спасибо, что подвезли, — говорит с легкой неловкостью Рут. — Я поручу датировать для вас эти кости.

— Спасибо, — произносит Нельсон и смотрит на Рут словно в первый раз. Она остро осознает, что волосы ее растрепаны, а одежда в грязных пятнах. — Эта находка может быть важной для вас?

— Да, — отвечает Рут. — Может.

— Хорошо, что хоть кто-то доволен.

Как только Рут вылезает из машины, Нельсон отъезжает не простившись. Она думает, что больше никогда его не увидит.

Глава третья

Нельсон гонит машину в Кингс-Линн по двухрядному шоссе. «Мерседес» его неприметен, и он неизменно считает делом чести мчаться так, словно преследует подозреваемого. Ему нравится растерянность ничего не подозревающих полицейских в форме, останавливающих его за превышение скорости, когда он помахивает удостоверением. В любом случае этот маршрут ему настолько знаком, что он мог бы ехать по нему с завязанными глазами: мимо автостоянки и фабрики «Кэмпбелл супс», по Лондонскому шоссе, под аркой в старой городской стене. Доктор Рут Гэллоуэй непременно сообщила бы ему о возрасте этой стены: «С полной точностью сказать не могу, но считаю, она была построена до обеда в пятницу первого февраля тысяча пятьсот пятьдесят шестого года». Однако для Нельсона это последняя пробка на дороге по пути к полицейскому участку.

Норфолк ему не особенно нравится. Он северянин, родился в Блэкпуле, учился в католической школе Святого Иосиф (местные жители называют ее школой Святого Джо) и в шестнадцать лет поступил курсантом в полицию. Служба эта приглянулась ему с самого начала. Он полюбил товарищество, долгие часы совместной работы, физические нагрузки, сознание, что делаешь нечто стоящее. И хотя ни за что бы в этом не признался, даже бумажную канитель. Нельсон методичен, ему нравятся расписания и графики, он превосходно справляется с этой ерундой. Он продвигался по службе, и вскоре жизнь стала приятной: приносящая удовлетворение работа, хорошие друзья, вечерами по пятницам пивная, по субботам — семья, по воскресеньям гольф.

Но потом подвернулось место в Норфолке, и Мишель, его жена, настояла, чтобы он устроился на него. Повышение в звании, увеличение жалованья и «возможность жить в сельской местности». «Кто в здравом уме, — задается вопросом Нельсон, думая о Солончаке, — захочет жить в этой чертовой сельской местности? Здесь только коровы, грязь и местные обитатели, выглядящие так, словно несколько поколений их предков сочетались родственными браками». Но он сдался, и они переехали в Кингс-Линн. Мишель начала работать в роскошном салоне-парикмахерской. Дочерей они отправили в частные школы, и девочки, возвращаясь, смеялись над его акцентом. Он преуспевал, быстро стал детективом-инспектором, люди даже поговаривали о более высокой должности. Пока не исчезла Люси Дауни.

Нельсон, не включая сигнал поворота, сворачивает на автостоянку полицейского участка. Он думает о Люси и останках на болоте. Он всегда был уверен, что Люси похоронена неподалеку от Солончака, и когда обнаружили кости, решил, что конец уже близок. Не счастливый, но все-таки конец. А теперь эта доктор Рут Гэллоуэй говорит, что найдены кости из какого-то каменного века. Черт возьми, как она разглагольствовала о хенджах, захоронениях и возможности дойти пешком до Скандинавии! Сперва он принял это за шутку. Но, приехав на место, увидел, что она профессионал. Он восхищался тем, как медленно и старательно она действовала, записывала, фотографировала, внимательно осматривала находки. Вот так следует выполнять и полицейскую работу. Правда, полицейского из нее бы не вышло. Хотя бы из-за чрезмерной полноты. Что сказала бы Мишель о женщине, запыхавшейся после пятиминутной ходьбы? Просто в ужас пришла бы. Только вряд ли можно представить себе ситуацию, в которой Мишель познакомилась бы с доктором Рут Гэллоуэй. Судя по ее прическе, эта дама вряд не жалует парикмахерские-салоны.