Перепутаны наши следы

– Ну конечно, скучает! Ты сам-то постоянно видишься с Наташей – неужели трудно меня понять?

Вася хмуро молчал. Юля заговорила уверенней:

– Мне тоже очень хочется любви, как и тебе.

– Да какой любви, мама! – не выдержал Василий. – В твоем возрасте…

– Такой! – перебила Юля. – Вась, ну послушай, я ведь от твоего выбора тоже не в восторге. Но что я могу сделать? Тебя тянет только к Наташе, и ты с моим мнением не считаешься. А мне в том же самом отказываешь. Разве это справедливо?

Вася помолчал.

– Все-таки это не одно и то же, – сказал неуверенно.

– Да? А почему? По-моему, одно. Я люблю человека – он тебе не нравится. Ты любишь девушку – она мне не нравится.

– Да, но… – Вася хотел напомнить опять про возраст, но почему-то удержался.

– Ну, пойми, Вась, я люблю его. Ну я ничего не могу с собой поделать. Он мне нужен. Пойми же меня! Мне просто плохо без него.

– Ладно, – отмахнулся сын. – Иди куда хочешь.

– А Бася?

– Сам останусь.

– Спасибо тебе, Васенька. – Юля поцеловала его. Помедлила немного и крепко обняла. Василий не сопротивлялся… Раньше вообще-то он тут же в ответ обнимал свою маму, но… то было раньше. А теперь она уже тому была рада, что не отпихнул.

В ресторане Юлька грустила. Оставшиеся дома сын и кошка не выходили из головы. Олег пытался ее смешить, и она старалась улыбаться. Но получалось не очень.

– Ну ты что такая? В кои-то веки встретились – и ты киснешь, – наконец мягко упрекнул он подружку.

– Да нет, я… Я правда рада. Устала просто… Проблем много.

Олег поскучнел.

– Так не здесь же, Юльк, – сказал он. – Вообще-то и у меня проблем хватает. Но сейчас я занят только тобой, любимая… Ну что – просим счет?

Он расплатился, и они, целуясь на ходу, отправились к нему домой – мать и сестра проводили вечер в театре.

– У нас часа три верных, – радостно сообщил Олег, быстро расстилая постель. – Наконец-то, Юлька, – прошептал возбужденно, привлекая ее к себе, – я так соскучился!..

Через полчаса они лежали рядом и ели помытые Олежкой яблоки.

– Ну вот, – сказал он, целуя Юлю в висок, – а ты хандрила. А жизнь – она такая прекрасная штука! Да?

Юля кивнула. Но потом сказала:

– Жизнь прекрасна, когда я с тобой. – И, помолчав, добавила: – Дома сейчас тяжело.

– Ну ладно тебе, Юляш, – сморщился Олег. – Забей. Все будет хорошо.

Ему легко давались эти слова. А она любила его и боялась потерять. Сдерживала, гасила в себе обиды… Только не думать сейчас о Басе и Васе не могла.

– Ну что опять? – уже сердился он.

– Да все нормально, я так… – пыталась улыбаться Юля.

– Брось унывать, малыш, – призывал Олег бодрым голосом. – Тебе это не идет.

– Я стараюсь, – кивала она прилежно.

– Вот и умничка. Расскажи лучше что-нибудь хорошенькое.

– Хорошенькое? Даже не знаю… Лучше ты расскажи.

– Нет, лучше ты, – упрямился Олег.

– Да у меня просто Бася из головы не выходит… С таким трудом нашла эти памперсы маленькие, такая, оказывается, редкость… подгузники для мелких животных… с весом в два-три килограмма…

– Угу, угу, – мычал Олег, откусывая яблоко.

– Она у нас уже до пояса неподвижная… Так жалко ее… – Юля прослезилась, взглянула на Олега жалобно. Тот поцеловал ее и пробубнил набитым ртом:

– Ну-ну, Юлечка, что поделаешь? Все болеют, все умирают…

– Да, да, – роняя слезы, кивала Юля. – Она вообще-то не плачет. Мы надеемся, что ей не больно.

– Что поделаешь! Как говорится, мертвых в землю – живых за стол, – рассеянно сыпал сытой мудростью Олег. – Мы-то пока с тобой живы, Юляшечка моя… – Он сладко потянулся.

– Да, но то ж Бася, понимаешь! Не кто-нибудь… Я вижу, что дела плохи, но не могу это принять. Все советуют усыпить. Но как? Она даже урчит еще, когда на руки берешь. Значит, по-прежнему нас любит, надеется, наверное, что поможем… – у Юльки опять дрогнул голос. – Ну невозможно убить…

– Угу, угу, – кивал Олег, отгрызая от яблока.

– Памперсы не купишь… А без памперсов уже никак… Маленький размер такая редкость… А из больших сразу выползает…

Олег вздохнул.

– Раньше почти шесть килограммов весила, теперь совсем усохла, – бормотала Юля, всхлипывая. – Легонькая такая… Но не плачет, не жалуется. Может, все-таки не страдает, а?

– Может, – вяло согласился Олег.

– Ничего уже не ест, – неудержимо делилась Юля. – Совсем… – Олег молчал. – Только пьет. К миске с водой часто ползает. А есть не хочет. Или не может… Уже неделю, наверное. Знаешь, так тяжело все время. – Юля судорожно вздохнула, взглянула на Олега. Он смотрел в потолок. На лице читались скука и досада. – Олеж, – позвала она. – Тебе, что ли, совсем до меня дела нет?

– Юль, – он приподнялся на локте, – а тебе есть до меня дело?

Юлька зарыдала.

– Юль, ну хватит, ну перестань, – уговаривал он. – Ну я понимаю, тяжело. Но что ж теперь? Жизнь-то не кончена!

– Да! Мне тяжело! – в голос плакала Юля. – А тебе наплевать!.. – Заливаясь слезами, она пыталась выкрикивать слова: – От… тебя… ни поддержки… ни…

– А от тебя? – тоже разозлился Олег. – Я работаю, устаю! Мне хочется, чтобы любимая женщина со мной вечером была, чтобы приласкала! Да, Юль, я тоже человек! И мне хочется, чтобы женщина моя была рядом! И хоть иногда обо мне тоже думала!