Перепутье

— Я слышал об Армане, моя милая. И я очень, очень сочувствую. — На мгновение сердце у нее остановилось. Что они слышали такого, о чем не было известно ей? Неужели немцы все-таки разрушили Париж? Может быть, Арман погиб? Или подписано тайное коммюнике, о котором ей ничего не известно? Она смертельно побледнела, но президент взял ее за руку. — Теперь я понимаю, почему вы оставили его.

— Я его не оставила… по крайней мере не в том смысле… — Лиана смущенно подняла глаза.

— Я уехала, потому что немцы заняли Париж и Арман решил, что здесь мы будем в большей безопасности. Я бы осталась с ним, если бы он позволил.

Улыбка исчезла с лица президента.

— Вы понимаете, что он работает с Петеном и сотрудничает с немцами?

— Я… да… Я знала, что он остается в Париже с…

— Вы понимаете, что это означает, Лиана? — оборвал ее Рузвельт. — Он предал Францию. — Это прозвучало как смертельный приговор Арману, и Лиана почувствовала, что глаза наполнились слезами. Как она могла защитить его? Она никому не могла сказать того, что знала, даже этому человеку. Она ничем не могла оправдать собственного мужа. Ей и в голову не приходило, что это может стать известно в Штатах. С беспомощным видом она посмотрела на президента.

— Франция оккупирована, господин президент. Время сейчас… необычное… — Голос Лианы дрогнул.

— Люди, верные Франции, бежали. Некоторые из них сейчас в Северной Африке. Им тоже прекрасно известно, что их страна оккупирована, но они не сотрудничают с Петеном. Лиана с таким же успехом можно быть женой нациста. Вы понимаете это?

— Я жена человека, которого люблю, с которым прожила одиннадцать лет. — «И ради которого отказалась сейчас от другого, очень дорогого мне человека», — подумала она.

— Вы замужем за предателем. — И по тону президента Лиана поняла, что и к ней теперь будут относиться как к предательнице Пока президент считал, что она бросила Армана, все было хорошо Но раз она защищает его, значит, она с ним заодно. Это было написано на лице президента, это прозвучало в его голосе, когда он прощался с ней.

Элеонора больше не звонила Лиане, а через неделю всем в Вашингтоне стало известно, что Арман предал Францию и сотрудничает с Петеном и нацистами Лиана была потрясена этими сплетнями, когда пара-другая любителей посудачить решились позвонить ей и все рассказать. Она даже не знала, что ее потрясло больше — сплетни о том, что Арман нацист, или известие о том, что 2 октября немецкие торпеды потопили «Королеву Великобритании», перевозившую детей в Канаду. Ей становилось плохо, когда она вспоминала «Королеву Викторию» и тела, плававшие в воде, которые она видела несколькими месяцами раньше, — на сей раз это были тела невинных детей.

Временами Лиане казалось, что ей снится какой-то кошмарный сон и ей суждено в одиночку пережить собственную боль и неизбывное ощущение потери Каким-то образом ей удавалось переползать из одного дня в другой, наполненный ожиданием писем от Армана и телефонной борьбой с дядей Джорджем, продолжавшим настаивать на их переезде в Калифорнию Хватило лишь нескольких недель, чтобы слухи, пожаром охватившие Вашингтон, достигли Калифорнии. В одной из колонок светских новостей туманно намекали не некую наследницу судостроительной компании, над домом которой в Джорджтауне развевался нацистский флаг.

— Я всегда говорил тебе, что он сукин сын, — ревел дядя Джордж по телефону из Сан-Франциско.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, дядя.

— Черта с два я не знаю. Ты не сказала мне, из-за чего он остался в Париже.

— Он верен Франции — Лиане казалось, что она говорит впустую. Только она и Арман знали правду. Но больше она не могла сказать ее никому. И тут она подумала, что эти новости должны были дойти и до Ника.

— Черта с два он ей верен, Лиана. Он — нацист.

— Он не нацист. Началась оккупация. — В ее голосе звучала усталость, она чувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Слава Богу, мы пока никем не оккупированы. И не забывай это. Ты — американка, Лиана И тебе давно пора вернуться домой. Ты так долго вращалась в интернациональных кругах, что уже забыла, кто ты такая.

— Нет, не забыла. Я — жена Армана, и хорошо бы тебе это тоже не забывать.

— Ну, будем надеяться, что ты придешь в себя. Ты читала о погибших детях на затонувшем британском корабле? Так вот, он один из тех, кто погубил их. — Это было жестоко, и Лиана почувствовала, как напряглось все ее тело. Она слишком хорошо знала, как выглядит тонущий корабль.

— Не смей так говорить! Не смей! — Она села, не в силах справиться с дрожью в ногах, и, не говоря больше ни слова, бросила трубку. Этот кошмар, казалось, никогда не кончится. По крайней мере, продлится еще очень долго, и она знала это. Каждый день ей придется вспоминать слова, которые когда-то сказал Ник: «Сильных сломить нельзя» Но теперь, заливаясь по ночам слезами в кровати, она больше ему не верила.

Глава двадцать пятая