Перепутья Александры (СИ)

   Наверное, я не имела права спрашивать. А она могла не отвечать. Прогнать меня прочь или напомнить, что я чужой им человек. Но женщина почему-то решилась на откровение. Возможно, чтобы впервые за много лет произнести вслух то, что до сих пор тревожило душу. Вопреки попыткам спрятать правду в самой глубине.

   - Дети играли в подъезде. Им по четыре годика было. Ромина мама зашла к нам - показать новое платье. Мы не видели, что произошло. Только громкие крики услышали. Мальчики подрались из-за машинки. На ступеньках. Когда мы прибежали, Рома лежал внизу - на площадке - и не шевелился. Максим стоял выше. С проклятой машинкой в руках.

   - И вы решили переехать?

   - Да. Через месяц после гибели малыша. Это ведь был несчастный случай. Неудачное падение. Все дети дерутся и толкаются. Но соседи смотрели на сына, будто он чудовище, - Алевтина Ивановна всхлипнула, но не позволила себе расплакаться. - Максим никогда не говорил о Роме. Он и не понял ничего. А мы с мужем не напоминали об исчезнувшем из его жизни маленьком друге. Тем более, в новом дворе он быстро сошелся с местными детьми.

   - Вы баловали его, да?

   - Наверное, больше, чем требовалось, - улыбка получилась несчастной. Женщина посмотрела на сына, поправляющего пятерней густые волосы. - Но стоило вспомнить тот кошмар, как сразу хотелось сделать жизнь моего ангелочка слаще.

   - Понимаю, - шепнула я, хотя была не согласна с такой методикой воспитания. Мои капризы ведь тоже долгое время выполнялись беспрекословно. Отцом, бабушкой и дедом. И кем я была в шестнадцать лет? Бестолковой девчонкой, привыкшей получать всё на блюдечке. Не злой, но очень эгоистичной. И если б не закольцованный мир и одна невероятно талантливая, но бесконечно несчастная женщина с переломанной судьбой, не знаю, что бы из меня в итоге вышло. - А знаете, - решилась я на завуалированную правду. - Не думаю, что Максим помнит Рому. Сны - всего лишь сны. Тем более, после комы...

   Они вышли из палаты под руку. Будущие супруги и родители. Попрощались со мной и пошли прочь в сопровождении Алевтины Ивановны, не пожелавшей, чтобы я долго разговаривала с женихом и невестой. Винить её в этом было трудно. Теперь воспоминания обо мне всегда будут вызывать горький привкус.

   - Сколько дашь этой парочке? В смысле их браку?

   Я подпрыгнула, второй раз подряд ударилась локтем.

   - Блин, Люба!

   И когда она успела подойти и встать за спиной? Моя бывшая медсестра и нынешняя приятельница. А, может, почти подруга.

   - С каких пор ты стала пугливой, как заяц? - Любаша обняла меня сзади, продолжая глядеть вслед бредущему в сторону лифта семейству. И не дождавшись ответа, повторила предыдущий вопрос. - Ну, так сколько?

   - Года четыре.

   - Неее, три максимум, - отрезала медсестра. - И то, если родители будут на совесть парня давить. Сам он с удовольствием даст деру через месяц после рождения младенца. Что? Он же большой ребёнок. Ему надо не пеленки менять и нянчиться, а смотреть, как вокруг него родственники скачут. Я знаю. Сама за такого по глупости замуж вышла. Кстати, Александра Викторовна! - Любаша быстро свернула тему о неудавшемся браке. - А меня ведь за тобой прислали.

   - Кто? - я смотрела, как Лиза с Максом, которым не суждено провести вместе всю жизнь, заходят в лифт и не придала значения последней фразе. А вопрос задала исключительно на автопилоте.

   - Как кто? Павел Семенович, конечно. Разведка донесла, что ты тут. Вот он меня и делегировал. Мол, любого другого ты лесом пошлешь. И болотом в придачу.

   Я вытаращила глаза. Нет, разумеется, Люба не лгала, и за мной послал вредитель-заведующий. Вот только чем моя нескромная персона ему опять не угодила. Не чай же распивать приглашает, в самом деле.

   - Не пойду! - решительно объявила я.

   - Ещё как пойдешь, - не согласилась медсестра, улыбаясь хитро-хитро.

   - Потому что ты поднимешь на уши половину отделения, и они транспортируют меня под светлые очи Кондратьева в смирительной рубашке и с кляпом во рту?

   - Не-а. Потому что ты человек хороший, - Любаша развеселилась всерьез. - И не станешь подставлять невинную медсестру. Шеф ведь с меня спросит, почему не организовала твоё присутствие в его кабинете.

   Вот нахалка! Хотелось съязвить (по-доброму, разумеется) и уехать домой, как и планировала. Но поняла, что в Любином ответе присутствовала лишь доля шутки. Во-первых, эскулап действительно не обрадуется. Во-вторых, "провал" всерьез ударит по репутации "президента". Ведь все в больнице давно привыкли, что медсестра Трофимова способна с легкостью выполнить любое, даже самое немыслимое, поручение.

   - Ладно, - проворчала я, беря курс в сторону лестницы. - Но с тебя причитается.

   - Договорились, - заверила Любаша с едва заметным вздохом облечения. - Обещаю и дальше ходить в разведку и выявлять места дислокации противников.

   - Рада слышать, - поморщилась я, вспомнив злоключения этого лета. - Но я не буду здесь больше работать.

   - Ох, Александра Викторовна, - отмахнулась медсестра, пропуская меня вперед. - Жизнь - штука витиеватая. Выводит в самые неожиданные места. Не стоит зарекаться...