Перепутья Александры (СИ)

   После ухода несостоявшегося свекра, она утащила меня в кафе. Впрочем, я не сопротивлялась. Хотелось сделать передышку, чтобы не пойти на Кондратьева врукопашную. Да, наше лекарство теоретически могло нанести вред. Однако дражайший доктор позвонил Макаровым исключительно из вредительских поползновений. Заботой о Максиме тут и не пахло!

   - Не бери в голову, - посоветовала я, нервно постукивая пальцами по столу. - Это уже неважно.

   - Ты тоже считаешь, что лекарство плохое? - Лиза подняла на меня огромные глаза, полные изумления. - Но тогда почему не отменила брату? Мне медсестры сказали.

   - Отменю, если Вове станет хуже, - пояснила я раздраженно. И почему я здесь? Ведь могла сейчас валяться дома в постели. Жаловаться на жизнь Дуське с Леськой, раз Луконина третий месяц торчит в дурацком лагере в лесу. Трудных подростков, видите ли, перевоспитывает. Мне, между прочим, тоже нелегко! Хочу сама плакаться в жилетку, а не быть ею для других.

   - Я поговорю с Алевтиной Ивановной, - объявила вдруг Макаровская невеста решительным тоном и грозно шмыгнула носом. - В конце концов, последнее слово за ней. Виталий Федорович Максу не отец!

   - Что-о-о? - я чуть со стула не съехала. - Как это? Они же похожи, как две капли воды!

   - Наверное, поэтому его матушка не устояла, - съязвила Лиза и пояснила. - Виталий Федорович - дядя Максима, родной брат его отца.

   - А... а... настоящий где? - я подалась вперед, бестолково таращась на собеседницу, пока память рисовала смущенное лицо Макарова-мальчишки при разговоре о его семье.

   - Сбежал, - поморщилась Лиза. - Максу тогда годика полтора было. Решил, что не создан для семейной жизни. Представляешь? Он в какой-то группе играл, мотался по стране, но ни денег, ни славы не добился. Звезда! Через несколько лет еще одну семью завел, но тоже быстро сделал ноги. Знаешь, - девушка опустила глаза, - иногда мне казалось, что Макс в него пошел. Поэтому и бегал от ответственности...

   В отделение я возвращалась в крайней задумчивости и, как на грех, налетела в коридоре на Кондратьева.

   - Глаза протирать не пробовали? - огрызнулся он сдавленно. Мой локоть весьма ощутимо пришелся ему между ребер.

   - Чтобы лицезреть вашу самодовольную физиономию? - скривилась я.

   - Ай-яй-яй, Александра Викторовна. И не стыдно?

   - А вам? Ябедничать?

   С минуту мы смотрели друг на друга в упор. Удивительно, что искры не посыпались и не вызвали знатный пожар.

   - Спровадьте-ка вечером своего сторожевого пса, - изрек доктор неожиданно. - Он в наших делах только помеха.

   Я вытаращила глаза и, раскрыв рот, смотрела в спину уходящему врачу. Вот интересно - это наглость чистой воды или безумие? Думать, что я стану безропотно выполнять его указания? Ноги моей не будет в Потоке! Ни за что!

   Однако Кондратьев оказался куда лучшим знатоком психологии. Ибо вечером, кляня себя, я поджидала у порога Макаровской палаты с "волшебным" котельчиком в руках. Вадим к тому моменту был отправлен домой. Хотя и не без боя.

   - Постарайтесь быть осторожней на этот раз, - посоветовал врач, заботясь, правда, больше о собственной шкуре. - Не то переусердствуете, впадете в кому, а мне потом доказывать вашему батюшке свою невиновность.

   - Ой, сахарный вы наш, - процедила я сквозь зубы, машинально продолжая разминать ладонь перед контактом с Максом. - Не растайте только, ради Бога.

   Кондратьев крякнул, но предпочел удержаться от комментариев, позволив мне начать работу с пациентом. Тяжело вздохнув, я прикрыла веки и отработанным движением подняла руку. Приготовилась ощутить босыми ногами тепло чистого песка и поприветствовать поточную животинку, как вдруг...

   - Ого! - я потерла пылающие виски и поняла, что сижу на полу в палате Макса. Миновать барьер между мирами не вышло, зато круговорот обрывочных воспоминаний мне показали с избытком. Покруче, чем в первые разы - до коктейля. Четче и красочней. А самым ярким образом стала фотография мужчины с маленьким мальчиком на руках. Однажды, соприкоснувшись с сознанием Максима, я уже видела ее мельком. На этот раз сумела разглядеть лица и почти не сомневалась, что это были Макаров с родным отцом.

   - Проделки старика? - нахмурился Кондратьев, когда я, запинаясь, объяснила, что случилось. Доктору крайне не понравился исход новой попытки. Потребность разгадать тайны Потока успела превратиться в навязчивую идею.

   - Не знаю, - я гневно посмотрела в умиротворенное лицо Максима, будто он был виновен в неудаче. - Возникло чувство, что не хватило сил миновать черту.

   - Значит, дело в ваших эмоциях, - насмешливо вынес вердикт завотделением. - Больше ведь ничего не изменилось.

   - Так уж и ничего? - я насквозь прожгла взглядом ухмыляющееся лицо доктора, потрясенная шальной догадкой.

   - Вот пропасть! - бледнея простонал Кондратьев и, отталкивая друг друга, мы ринулись в палату к Вовочке - последнему больному, проходившему экспериментальное лечение.