Перепутья

Только что посвященный в рыцари и назначенный старшиной хоругви английского рыцаря графа Георга Дранка брат Ганс Звибак ехал по сухим дорогам вдоль Немана в глубь Литвы, к Каунасу и Вильнюсу. Вместе с ним ехал и его оруженосец братик Оскар Фукс. По Неману на судах и лодках плыли кнехты, слуги, они везли пушки, стенобитные машины, провиант и корм для лошадей. И по сухим дорогам вдоль Немана, и по самому Неману караван так растянулся, что от головы до хвоста пришлось бы ехать полдня. Лодки и суда, управляемые неопытными кормчими, наскакивали на мели, и приходилось терять много времени, пока их снимали. Довольно сильно тормозили продвижение всего войска отряды крестоносцев и союзников, уходившие в глубь жемайтийского края «поохотиться». Также «опаздывали» курляндцы с боярином Скерсгаудасом и жемайтийские полки, которые вел боярин Рамбаудас. Хотя грабить и обижать жемайтийцев, как союзников ордена, запрещалось, никто не обращал на это внимания. Крестоносцы даже в мирное время никогда не упускали такой возможности, а союзникам хотелось еще до главной битвы испытать свои мечи на шее язычников. Вообще, чужеземные рыцари считали христианскими только те земли, которые находились по ту сторону Немана, в Пруссии. Все «охотились» очень смело, так как знали, что мужчины ушли с князем на войну, а дома остались только дети, старики и женщины. Поэтому они даже маленькими отрядами беззаботно проникали в глубь страны и грабили беззащитных жителей.

Плохо охотилось в жемайтийских пущах английскому рыцарю Георгу Дранку. Звери в лесах были напуганы; хутора разграблены проходящими отрядами; все жемайтийцы утверждали, что они уже окрещены; не было видно и красивых женщин; никакого сопротивления не встречали они и со стороны мужчин, и рыцарю уже наскучил этот поход. Он был очень недоволен также назначенным к нему военачальником из числа крестоносцев, братом рыцарем Гансом Звибаком, который, словно нарочно, все время приводил его в небогатые селения и в уже разграбленные хутора.

— Светлейший граф! — сказал Георгу Дранку рыцарь Ганс Звибак, приблизившись и увидев, что его командир всем этим очень недоволен. — Так мы не только без добычи останемся, но и прощения грехов не заслужим: эти язычники, желая избежать святого крещения, все ушли в глубину края и там в лесах продолжают поклоняться своим идолам. Туда увезли они и своих красивых женщин, и свой скарб. Вот если бы нам, светлейший граф, повернуть чуть дальше от Немана. Я знаю тут замок одного богатого сарацина. Правда, пришлось бы через леса идти, но сколько по пути уничтожили бы священных дубрав, сколько самих язычников окрестили бы, а в уже окрещенных святой дух укрепили бы! Прикажи, отважный рыцарь, а мы, воины христовы, во имя любви к ближнему и спасения души язычников отдадим свою жизнь в твои руки!

Граф задумался и ответил нескоро. Сначала он окинул взглядом отряд недовольных крестоносцев, скучающих и тоскующих хоть по какой-нибудь добыче кнехтов, а потом спросил:

— А большой ли враг этот сарацин вашему ордену и святой вере?

— Отважный рыцарь, он не только враг нашего ордена и нашей святой веры, он даже своего князя не слушается, ни дань, ни оброк ему не платит и якшается с его и с нашими врагами. Большое и святое дело сотворила бы твоя рука, граф, если бы покарала его.

— А откуда тебе все это известно, брат? — задумчиво спросил граф.

— Отважный рыцарь, еще нынешней весной князь Витаутас посылал нас, своих друзей, в замок этого сарацина, чтобы мы уговорили его присоединиться к общему походу на Вильнюс и чтобы он крестился со своей семьей и со всеми людьми замка.

— А послушался ли он своего князя?

— Да где он там, отважный рыцарь, послушается; это такой закоренелый сарацин, что неизвестно, как до сих пор еще не постигла его кара господня: у себя в замке он напустил на нас змей, гадюк, приказал поклониться его богам, а когда мы воспротивились, то ночью выгнал всех за ворота, чтобы нас хищные звери сожрали. О крещении и святой вере он даже говорить не хочет.

— Неужели князь Витаутас не покарал его за это?

— Отважный рыцарь, князь Витаутас уже давно отказался от Жемайтии в нашу пользу. Теперь он от жемайтийцев лишь одного хочет: чтобы они помогли ему вернуть назад его вотчину и крестились.

— Но неужели король Ягайла не беспокоится о крещении Литвы?

— Король Ягайла Жемайтию давно подарил нам; у него и кроме Жемайтии забот предостаточно. Сегодня он правит обширными землями, постоянно воюет. Жемайтийцы его даже не интересуют. Хотя Ягайла и христианский король, не секрет, что он тоже настроен против крещения литовцев и жемайтийцев; он больше склоняется к русским ортодоксам, чем к святой вере римских католиков, а нас, братьев ордена, всегда только и старается обидеть.

— Но королева Ядвига, такая примерная христианка, неужели ее не заботит крещение язычников? — спрашивал совсем не разбирающийся в этих делах чужеземный рыцарь.