Перерождение

В конце концов, мы видим в других то, что есть в нас самих.

И если нас что-то особо раздражает — это лишь повод серьёзней задуматься и заглянуть в саму суть Себя. Ту глубину и темноту, которую ты сама прячешь от себя.

Аттика попыталась улыбнуться ей как можно искренней.

— Да, Лили. Срочные ведьминские дела и всё такое, — попыталась она пошутить.

— Надеюсь, вы скоро навестите нас вновь? — даже не смогла усидеть на месте от нетерпения и волнения женщина, рванув за поднявшейся Атти.

— Да, конечно, — как можно мягче попыталась отозваться она и побыстрее убраться.

— Спасибо вам, спасибо, — схватила Лили её за руку, едва не поцеловав.

Атти в ужасе успела её вырвать, вскрикнув:

— Лили, это уже слишком! — С отвращением думая о том, что где-то там… в глубине своего естества… на самом деле… ей приятно подобное поклонение и почёт.

На этот раз Аттика скривилась от неприязни к самой себе. Осознания собственной тёмной стороны.

Власть. Почёт. Уважение. Как и богатство.

Сладкие, как мёд.

И через Лили Вселенная даёт ей это понять о Себе.

«Спасибо», — мысленно поблагодарила Атти.

Нет ничего хуже, чем врать себе, глушить и бежать от своей «тьмы».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В нашей тёмной стороне, как правило, зашиты самые мощные дары и ресурсы. Если можем смело смотреть ей в глаза. Если имеем смелость принять её и полюбить, отринув навязанные шаблоны. И если можем экологично проживать. В идеале не заражая других.

Например, ярость и гнев Атти уже давно научилась проживать самостоятельно.

Ещё когда жила среди людей, она уходила в лес и орала изо всех сил, сколько могла. И сколько хотела. Доставая всё это дерьмо из своих глубин. Из живота. Выталкивая. Выкрикивая. Вывизгивая. Матерясь, если требовалось. Посылая всех, если был импульс. И крича всё, что она хотела прокричать кому-то. Или себе. Или миру. Высказаться. Выплакаться. Прореветься.

Пока внутри не оставалась лишь пустота.

И Покой.

Удовлетворение. Умиротворение. Расслабленность. Облегчение. Часто понимание.

По-ко-й. Это более глубокое чувство. Первородное. Божественное.

Именно из него в идеале должны исходить любые другие эмоции и действия.

Аттика ещё не до конца понимала, как именно это даже возможно, но знала, что так дóлжно.

Покой — словно хлеб в бутерброде, без которого сам по себе бутерброд просто не может существовать.

Она могла понять Любовь из Покоя. Так Любит нас Бог. Кривых, косых и несовершенных. Не требуя ничего взамен или для себя…

А вот насчёт всего остального…

Аттике было ещё чему учиться и что постигать.

— Маленькая королева взрослеет, — усмехнулась Оаэ, оголяя верхние и нижние клыки.

— Что? — не поняла Атти, вырванная из размышлений и удивлённо уставившись на оркшу.

— Ничего, — отвернулась та, загадочно улыбаясь.

Внимание Аттики отвлекла чуть приоткрытая дверь в одну из квартир вдоль длинного коридора.

Она остановилась.

В крошечной щели сложно было что-то увидеть, но когда шаги её и орков стихли, Атти услышала тихий женский плач. Чуть изменила угол зрения и различила часть девушки, сидящей на полу и обхватившей колени руками.

Импульс.

Она жестом отдала приказ оркам оставаться в коридоре.

И шагнула вперёд.

В полутьму квартиры.

Девушка даже не отреагировала.

Не потому, что не заметила.

Ей было всё равно.

Ни до кого. Ни до чего.

Она лишь отвернулась.

Аттика опустилась рядом.

Напротив.

Эллен.

Не то, чтобы она её узнала, рассмотрев.

Атти просто знала, что это она.

Чувствовала.

Девушка была в джинсовке поверх красивого, но очень короткого платья. Одна босоножка на огроменном каблуке валялась около неё, вторая — на входе в квартиру.

— Эллен, — как можно мягче произнесла Аттика.

— Я беременна, — резко и весьма неожиданно выдала та. Лишив ведьму дара речи. — Их было трое. Я была в клубе. Думала, сорвала куш. На меня обратил внимание один из оборотней. Многие вокруг него вились, а он выбрал меня. Я не смогла отказать, когда он потянул меня в туалет. Убеждала себя, что я просто настолько сильно его завела, может, он даже потерял голову. Потом пришли ещё двое… Мне никогда не было так плохо… Я никогда не чувствовала себя так гадко… Но я не могла отказать. Даже сказать, что мне что-то не нравиться. Лишь молилась, чтобы это быстрее закончилось… Когда они ушли… Какое-то время я просто сидела под умывальниками… Не в силах подняться. В ужасе… Люди заходили и выходили. Большинство пытались не замечать, кто-то брезгливо отворачивался, кто-то смеялся. Почти все знали, что произошло. но никто…

Она смолкла.

Глотая ком.

Закрывая глаза.

От боли. Отчаяния. Позора. Горя.

Два горючих ручейка вновь проложили тихие следы по нежной коже искусственно усовершенствованных щёк.

— Я пошла к ним, когда узнала, — продолжила она. — Сказала, что беременна.

Атти молчала.

Несложно было предположить реакцию «мужчин», но она молчала.

Давала Эллен возможность выговориться.

Проговорить это.

— Они рассмеялись. И не только…

На какое-то время обе девушки смолкли. Погрузившись в тишину.

Слушая лишь шум машин и жизни за окном.