Перерождение

Тео не хотел пускать Конроя в дом, только разве Маус переубедишь? Едва открыли дверь, Конрой взлетел по ступенькам и по-хозяйски обошел комнаты, постукивая когтями по полу. На завтрак Маус поджарила ему рыбу с картошкой и в большой миске поставила под кухонный стол. Конрой уже устроился на диване, но едва миска опустилась на пол, как на крыльях прилетел на кухню и набросился на еду. Миску он вылизывал так, что она по полу ездила! Маус налила в другую миску воды и поставила рядом с первой. Конрой наелся, запил завтрак водой и со вздохом удовлетворения рухнул на диван.

Откуда взялся серый пес Конрой? Вне всяких сомнений, кто-то о нем заботился. Худой, но не истощенный, весь в колтунах и репьях, но, похоже, здоровый. Тео не знал, что и думать.

— Наполни ванну, — велела Маусами. — Раз Конрой любит сидеть на диване, нужно его выкупать.

Тео вскипятил воду, а когда приготовил ванну, солнце было уже в зените. Зима стояла на пороге, но в полдень ласковое солнце позволяло ходить в одежде с коротким рукавом. Устроившись на бревне, Тео наблюдал, как Маус моет Конроя. Надо же, драгоценное мыло не жалеет, не ленится репьи выдергивать! Пес особого восторга не испытывал. «Ну кто затеял это мытье? Зачем?!» — читалось в его несчастных глазах. Когда Конроя ополоснули, Тео вытащил его из ванны, а Маус снова села на корточки — ей даже стоять с каждым днем становилось все труднее — и завернула пса в одеяло.

— Ну, не смотри так ревниво!

— Кто ревниво смотрит? — вскинулся Тео. Однако Маус поймала его с поличным: он действительно ревновал. Тем временем Конрой скинул одеяло и встряхнулся, обдав их фонтаном брызг.

— Лучше привыкай! — посоветовала Маус.

В самом деле, ребенок, что называется, готовился к выходу. Казалось, не только живот, а все тело Маус раздулось, набухло, выросло как на дрожжах. Даже волосы пышнее стали! Вопреки ожиданиям Тео, на слабость она никогда не жаловалась. Глядя на Конроя, который наконец позволил вытереть себя одеялом (хотя необходимости уже не было), Тео неожиданно ощутил абсолютное, безоблачное счастье. В камере ему хотелось только умереть. Нет, это желание возникало и раньше. Как он понимал тех, кто отрешается от всего и чувствует непреодолимую, сильнее жажды и голода, тягу шагнуть в черную пустоту! Он не жил, а со стороны наблюдал за собственной жизнью. Он играл роль Тео Джексона. Никто не подозревал, что полшага в пустоту он уже сделал. Непробиваемая, необъяснимая отрешенность сбивала с толку всех, даже Питера. Чем ближе он подбирался к незримой грани, тем проще было притворяться, а под конец притворство стало его сущностью. В памятный вечер на крыльце Щитовой, когда Майкл объявил, что аккумуляторы разрушаются, Тео едва не вздохнул с облегчением: слава Богу, скоро и притворство не понадобится.

А что сейчас? Сейчас Тео словно подменили! Жизнь заиграла яркими красками, какое там, он будто родился заново!

На закате они пошли спать. Конрой залег у изножья кровати, а Тео с Маус, как почти каждый вечер, занялись любовью. Малыш снова пинал обоих родителей — бил ножкой так настойчиво, будто закодированное послание передавал! Первое время Тео это тревожило, но сейчас пинки и повороты воспринимались как часть процесса, такая же, как стоны Маусами и ритмичное движение их тел. Сегодня еще возня Конроя под кроватью прибавилась. «Вот она, благодать! — думал Тео, проваливаясь в объятия сна. — Эта ферма — дарованная небесами благодать».

Тут вспомнилась амбарная дверь.

Накануне он не просто закрыл ее, а запер на крючок. В памяти сохранились малейшие детали: и скрип петель, и лязг опустившегося крючка.

Но если это правда, как в амбар попал Конрой?

Через секунду Тео уже натянул штаны и попытался одновременно надеть свитер и ботинки. Надо же за целый день он не сделал главное — ни разу в амбар не заглянул!

— В чем дело? — встревоженно спросила Маус. — Тео, что случилось?

Она села, натянув на грудь одеяло. Конрой, явно почувствовав их тревогу, вскочил и забегал вокруг кровати, стуча когтями по полу.

Тео схватил дробовик.

— Никуда отсюда не выходи! — велел он Маусами. Хотелось оставить с ней Конроя, но пес явно решил иначе. Стоило распахнуть дверь, Конрой пулей вылетел во двор. Во второй раз за сутки Тео крался к амбару с дробовиком на плече. Дверь была приоткрыта, именно так они оставили. Конрой забежал внутрь и растворился во мраке, а Тео бесшумно проник следом, готовый выстрелить в любую секунду. В темноте слышалось, как пес рыщет по амбару и обнюхивает пол.

— Конрой! — шепотом позвал Тео. — Что там такое?

Едва глаза привыкли к мраку, Тео увидел, что пес крутится у старого «вольво». Как хорошо, что пару дней назад он оставил у поленницы фонарь! Прижав дробовик к колену, Тео быстро нагнулся и поджег фитиль. Судя по шумной возне, Конрой что-то нашел.

Консервная банка! Тео осторожно взял ее в руки. Края мятые: в этом месте банку вскрывали ножом; стенки еще не высохли и пахли мясом. Тео поднял фонарь повыше и посветил на пол. На толстом слое пыли виднелись человеческие следы.

В амбаре кто-то побывал.

65