Перерождение

Когда я писал эту главу, я решил позвонить Лапину, чтобы поговорить с ним лично. Обнаружил я его в Юго-Восточной Азии. Чтобы не быть голословным в своем рассказе о нем, я попросил Андрея рассказать о том, что же подтолкнуло его к увлечению тантрой. И вот что он рассказал: «Я занимаюсь йогой с шести лет, с 1969 года. Мой отец тогда был старшим преподавателем спортивной борьбы в Нефтяном институте в Грозном. Летом я с ним жил в студенческом спортивном лагере, а рядом был лагерь Университета дружбы народов. Там разместилась группа индийцев. Они показали мне несколько асан и дыхательных упражнений. Я получил посвящение в практики пранаям, и с тех самых пор начались мои занятия йогой. Мой отец, Эдуард Оттович Лапин (Лапиньш), был известнейшим цирковым борцом, так как борьбой с 1910-е по 1950-е годы было принято заниматься на арене. Отец был мастером спорта по таким видам борьбы, как французская (греко-римская), вольная и самбо. Отец работал тренером сборной в Грозном и свободно пускал меня в спортивный зал, где я часами мог заниматься практиками в уединении. К моим 10 годам стали спонтанно возникать практики, которые «приходили» из моей глубины или из Космоса. Впоследствии непосредственные носители духовных традиций Индии и Тибета, такие как Шри Маха Мунирадж Махарадж в 1992 году, Намкай Норбу Ринпоче в 1994 году и Шибенду Лахири в 2013 году, подтвердили, что я имею связь с их духовными традициями и что некоторые практики, которые открылись мне сами собой, существуют уже много столетий, а некоторые не встречаются больше нигде. В 12 лет я прочитал в журнале «Наука и жизнь» статью про йогу и убедился: то, чем я занимаюсь, действительно существует. А первая книга, которую я прочел о йоге, была автобиография Йогананды, переписанная от руки мелким почерком. К окончанию школы я был кандидатом в мастера спорта по самбо и дзюдо, так как параллельно всегда занимался спортом, и это увлечение — неотъемлемая часть моей жизни, дающая мне тонкую силу. После школы я поступил в Университет дружбы народов на факультет физико-математических и естественных наук, а учась в аспирантуре, стал вести занятия по йоге. Дальнейшее мое развитие в этом направлении привело к образованию Московской школы раджа— и буддхи-йоги».

Представляете, как мне было интересно попасть к этому человеку на семинар? И там, на этом семинаре, я увидел, что Мастер, так же как и я, действительно работает «за энергию», действительно разбирается в вопросе и действительно обладает неким знанием, опытом, которого, возможно, больше ни у кого нет. И я тогда впервые раскрылся после психотравмы с Прашантамом. Я снова нашел в себе ресурсы доверять Наставнику.

Помню, Андрей дал мне свой номер телефона, и я посетил еще несколько его семинаров. И на каждом из них меня гарантированно «вштыривало», я уж прошу прощения за свой любимый жаргон, до полного «выноса мозга». То есть, можете себе представить, я до сих пор не могу найти адекватных слов, чтобы описать те состояния, к которым приводят тантрические техники. Это было что-то нереальное даже для меня. Хотя я обратил внимание, что и здесь царят полный разброд и шатание: уже на первом семинаре я понял, что довольно большая часть участников пришла сюда «за сисю подержаться», еще какое-то количество стесняется в углу, и только несколько человек по-настоящему работают. После семинара я поделился своими наблюдениями с Учителем. Лапин тогда мне сказал очень мудрую вещь: «Вот из этих всех участников процентов шестьдесят приехали по низменным нуждам, процентов двадцать пять кое-что понимают, и только процентов пятнадцать пришли за чем-то более глубоким, только они реально впахивают. И весь акцент — именно на этих единицах. А остальные необходимы для равновесия: если бы они не тянули камнем ко дну, одухотворенных унесло бы в космос». Он всегда очень просто и доходчиво изъяснялся. И, как я потом убедился, он был тысячу раз прав.