Перерождение

Маус с малышом спали. Сынишку решили назвать Калебом; точнее, решила Маус, а Тео быстро согласился. Поплотнее завернув ребенка в одеяло, Тео положил его на матрас рядом с Маусами. В спальне сильно пахло кровью, потом и слизью. Маус покормила малыша, по крайней мере попробовала, потом сама подкрепилась толченой картошкой и яблоками из прошлогоднего запаса. Тео понимал: ей нужен белок. К счастью, с теплом в окрестных лесах появилась мелкая дичь. Пусть Маус немного окрепнет, привыкнет к новому ритму жизни, и он отправится на охоту.

С фермы они не уйдут, теперь это казалось очевидным. Здесь есть все, что нужно им с Маус. Старый дом давно ждал новых хозяев, и теперь это настоящее семейное гнездо. Когда вернется Питер, нужно будет так ему и сказать. Отыскал брат что-то на той горе или не отыскал – неважно. У них с Маус новый дом, для них путешествие закончено.

Исполненный тихого изумления, гнездившегося в самой глубине его души, Тео какое-то время размышлял об этом, но потом одолела усталость и он заснул. Сейчас, проснувшись, он понял, что совершенно забыл о Конрое. Когда он в последний раз видел пса? Поздно вечером, перед самым закатом Конрой заскулил: на улицу, мол, хочу! Тео быстро выпустил его, не желая оставлять Маус дольше чем на секунду. Далеко Конрой никогда не убегал: сделает свои дела и царапается в дверь. Замотанный Тео захлопнул дверь, умчался на второй этаж и начисто забыл про пса.

Зато сейчас вспомнил. Странно, что пес до сих пор не царапался в дверь, не лаял, не просился обратно. Обнаружив в амбаре следы, Тео несколько дней соблюдал повышенную бдительность – почти не отлучался из дома, не расставался с дробовиком. Маусами он ничего не сказал: зачем ей нервничать? Других поводов для беспокойства не возникало, и со временем забота о малыше оттеснила тревожные мысли на второй план. Тео все чаще спрашивал себя, не сгустил ли он краски: вдруг следы его собственные, а банку Конрой вытащил из мусора?

Тео быстро встал, взял фонарь, ботинки, дробовик и спустился на первый этаж. Затем сел на последнюю ступеньку, обулся, не потрудившись завязать шнурки, зажег лучинку о тлеющие уголья камина, поднес к фитилю фонаря и открыл дверь.

На крыльце пса не оказалось. Тео поднял фонарь и по ступенькам сбежал во двор. Ни луны, ни звезд – сырой весенний ветер гнал тучи. «Дождем пахнет, – подумал Тео и подставил лицо влажной дымке. – Домой Конрой вернется с удовольствием, куда бы ни сбежал. Кому приятно мокнуть под дождем?»

– Конрой, Конрой, где ты?

В других постройках усадьбы царила тишина. Конрой никогда не проявлял к ним ни малейшего интереса: собачья интуиция явно подсказывала, что ничего ценного в них нет. Там старье, которым когда-то пользовались люди, ему-то что?

Тео медленно брел по тропке – в одной руке дробовик, в другой фонарь. Полил дождь, так что фонарь мог погаснуть в любую минуту. «Чертов Конрой, – с досадой подумал Тео. – Нашел время шляться!»

– Конрой, сволочь, куда ты пропал?

Пес лежал у крыльца крайнего дома усадьбы. Одного взгляда хватило, чтобы понять: мертвый. Поджарое тело застыло, серебристая шерсть окропилась кровью.

Из-за спины – неужели из дома? звук летел с быстротой и точностью стрелы! – донесся крик Маусами. Бросив фонарь у тела Конроя, Тео помчался сквозь мрак и дождь. Расшнурованные ботинки по очереди слетели с ног. Быстрее молнии он заскочил на крыльцо и поднялся по лестнице.

В спальне не было ни души!

Тео метался по дому и звал Маус. Никаких следов борьбы, они с малышом просто исчезли. Уже в кухне он снова услышал ее крик, но приглушенный, словно из-под воды. Она в амбаре!

Питер влетел в амбар и стал водить стволом дробовика из стороны в сторону. Маус с малышом на руках сидела на заднем сиденье старого «вольво», отчаянно махала руками и что-то кричала, но закрытые окна мешали разобрать слова.

– За спиной, Тео, он у тебя за спиной!

Тео и обернуться не успел, как дробовик вырвали из рук. Потом его схватили и стали поднимать. Секундой позже неведомая сила исчезла, и Тео полетел вниз, навстречу Маус и малышу, с грохотом рухнул на капот «вольво», покатился кубарем и ничком упал на землю. Секундная передышка – и его снова подняли в воздух. На сей раз неведомая сила швырнула его на стеллажи с банками консервов, инструментами и топливными канистрами. Стекло билось, дерево раскалывалось в щепки, все падало гремящим дождем. Тео тоже падал, сперва медленно, потом быстро, а когда полет кончился, сквозь грохот прорезался треск кости.

Больно, как больно! Перед глазами зажглись звезды, самые настоящие звезды. «Сейчас умру», – промелькнуло в затуманенном сознании. Лучше бы пикировщик не глумился, а сразу перешел к делу. Впрочем, чему быть, того все равно не миновать. Кровь просочилась в рот и жгла глаза. Тео ничком лежал на полу амбара, подогнув под себя сломанную ногу, а над ним возвышалась тень готового к смертоносному удару пикировщика. «Так лучше, – малодушно думал Тео. – Пусть убьет меня первым. Не хочу, не желаю видеть того, что случится с Маус и малышом! Это она меня зовет? Да, кажется, она…»