Перерождение

Через день после прибытия на ферму друзья проводили Гейлина в последний путь. Во дворе собрались все, кроме Тео: сломанная нога еще держала его в постели. По предложению Сары каждый сказал о Гейлине несколько слов. Сперва получалось не очень: замкнутого тихоню Гейлина не слишком любили, никто, кроме Маус, по-настоящему его и не знал, но понемногу вспомнились истории о его доброте, верности и отваге. Грир с Эми стояли чуть в стороне и молча наблюдали за похоронами. Когда могилу зарыли, Питер почувствовал: произошло нечто важное и значительное – Гейлин Страусс погиб вирусоносителем, но в другой мир ушел человеком.

Последней слово попросила Маусами. Она прижимала к груди мирно спящего сынишку, а когда откашлялась, в глазах заблестели слезы.

– Гейлин был… куда храбрее, чем многие думали. Он ведь почти не видел, но из гордости в этом не признавался. Мне очень стыдно, что я так с ним поступила. Гейлин мечтал о ребенке, вероятно, поэтому и пришел сюда. Наверное, прозвучит странно, только я уверена, он стал бы прекрасным отцом… – Маус запнулась, прижала Калеба к плечу и украдкой вытерла слезы. – Это все. Спасибо, что согласились его похоронить. Если позволите, я хотела бы попрощаться с Гейлином наедине…

Друзья оставили Маус на кладбище. Питер поднялся на второй этаж к брату. Тео сидел, вытянув туго перевязанную ногу. Сара еще в первый день объявила: помимо ноги сломаны три ребра. Впрочем, Тео неслыханно повезло остаться в живых.

Питер шагнул к выходящему во двор окну. Маус по-прежнему стояла у могилы. Калеб заплакал, и она баюкала его, пытаясь успокоить.

– Маусами до сих пор там? – спросил Тео. Когда Питер обернулся, старший брат задумчиво смотрел в потолок. – Вообще-то ничего страшного, просто уточняю…

– Да, она до сих пор там.

Тео не ответил, сделав апатично-непроницаемое лицо.

– Как нога? – опасливо спросил Питер.

– Хреново. – Тео провел языком по сломанным зубам. – Но зубы еще хреновее. Там, где должны быть клыки, – пустота… Ощущение мерзкое, никак привыкнуть не могу.

Питер снова взглянул в окно: Маус у могилы уже не было. Хлопнула дверь черного хода, во двор выбрался Грир с винтовкой за плечом и зашагал к сложенной у амбара поленнице. Буквально на секунду он застыл, словно решая, что делать дальше, потом прислонил винтовку к стене, схватил топор и взялся за дрова.

– Слушай, я ведь подвел тебя, когда решил здесь остаться, – проговорил Тео. Снизу послышались голоса: похоже, друзья собирались на кухне.

– Ничего страшного, – повернувшись к брату, ответил Питер. Столько всего случилось, что обида на Тео отступила не на второй, а на двадцать второй план. – Ты был нужен Маус. На твоем месте я поступил бы так же.

– Нет, нет, послушай! – покачал головой Тео. – Для такой экспедиции требуется огромное мужество. Не думай, что я ничего не понял и не оценил! Впрочем, сейчас речь не о мужестве: когда жизнь в опасности, поневоле мужественным станешь! Куда труднее верить и надеяться. Ты разглядел видимую одному тебе цель и сумел ее достичь. У меня так никогда не получалось. Я старался, честное слово, старался, хотя бы из желания порадовать отца, но не мог: элементарно пороху не хватало. Знаешь, что самое удивительное? Стоило осознать это, сразу полегчало.

«Исповедь» прозвучала почти зло. Но едва брат облегчил душу, его бледное лицо просветлело.

– И когда так случилось? – уточнил Питер.

– Что случилось?

– Когда ты это осознал?

Взгляд Тео снова метнулся к потолку.

– Правду? Ну, правду я знал всегда, по крайней мере о себе. А вот в первую ночь на энергостанции я понял правду о тебе. Я почувствовал: веры и надежды моему братишке не занимать. Дело было не только в вылазке на крышу – не сомневаюсь, туда тебя затащила Лиш, – а в выражении твоего лица. Казалось, среди звезд ты разглядел свою судьбу. Разумеется, тогда я тебя отчитал – глупейшая выходка могла погубить нас всех! – но в глубине души ощутил облечение, мол, все, притворяться больше не нужно. – Тео вздохнул и покачал головой. – Питер, я никогда не стремился быть похожим на отца, а Конные экспедиции считал глупостью задолго до того, как он уехал и не вернулся. Я просто смысла в них не видел, а вот сейчас смотрю на вас с Эми и понимаю, что смысл нужно искать не во всем. В походе в Колорадо смысла тоже не наблюдалось, но ты совершил его, потому что надеялся и верил. Я не завидую тебе и осознаю, что каждый день буду беспокоиться: как ты там. Но я очень, очень тобой горжусь! Хочешь, скажу кое-что еще?

Потрясенный до глубины души Питер смог только кивнуть.

– Я считаю, что нас спас призрак дома. Спроси Маус, она того же мнения. Трудно объяснить, но, по-моему, сама обстановка здесь какая-то особенная. В ту ночь я думал: мне конец и Маус с малышом тоже. Даже не просто думал, а знал. Точно так же я знаю, что этот дом и ферма о нас заботятся, без слов говорят: пока мы здесь, все будет хорошо… – Тео смущенно взглянул на Питера. – Ты наверняка мне не веришь!

– Я этого не говорил.

Тео засмеялся, морщась от боли в сломанных ребрах.

– Вот и прекрасно! – Он резко опустился на подушки. – Потому что я в тебя верю!