Перерождение

– В кино сто раз видала. Там все реально брутально и с пафосом. Дядьки с суровыми лицами гнутся над картами и много трандят о каких-то оперативных данных.

– Ну, жизнь-то не кино, Рорик, – хмыкнула она. – И к тому же этот рыжий – мутный персонаж, особо откровенничать с ним и вводить его в курс всех планов как минимум глупо.

– Могу я перекинуться парой слов с Авророй наедине? – донеслось с крыльца. Видимо, инструктаж был окончен и Витрис хотел попрощаться.

– Это право надо еще заслужить, – отрезал альфа.

– А когда вернусь, даже позволишь нам общаться? – Кажется, рыжий опять слегка дергал Риэра за хвост. Да что с ним такое?

– Ты сначала вернись, щенок. И тогда я подумаю.

– Аврора не позволит решать за нее. А тебе, альфа, своевольная женщина ведь как серпом по яйцам, да?

Да что это за навязчивая идея с моим гипертрофированным свободолюбием? Да, я терпеть не могу, когда давят и помыкают, но и не дура, чтобы отказываться от того, что мужчина решает за меня проблемы. Иначе зачем вообще тогда он рядом, если все сама и сама? Я догадалась: Витрис был уверен, что я слышу разговор, и сказанное предназначалось скорее мне, нежели Риэру. Вот сейчас кто-то опять допросится, спровоцировав альфу на жестокость и грубость, и произойти это должно на моих глазах. Очень уместное поведение – лаяться без повода, используя чужую вспыльчивость в своих целях. Стало как-то неприятно, и, несмотря на свой измордованный вид, Витрис вдруг стал вызывать еще меньше сочувствия. Однако вместо того чтобы разозлиться, мой мужчина насмешливо фыркнул:

– В твоей заботе о моих яйцах есть, конечно, нечто трогательное, но, уж прости, это нездоровая херня. А насчет своеволия… В исполнении Авроры оно меня жуть как заводит, так что нигде не жмет и не колет. Топай давай, герой-одиночка!

Спустившись с крыльца, Витрис оглянулся, убедился, что мы с Машей так и торчим у окна, и, одарив меня нечитаемым взглядом, ссутулился и пошел в сторону ворот. Риэр же с Исайтари не вернулись в дом, а пошли и сели в хозяйский внедорожник, стоявший в метрах десяти от крыльца.

– Ну и чего они? – спросила я Машу, прижимаясь щекой к холодному стеклу и наблюдая за сдержанными движениями явно обсуждавших что-то мужчин, которые периодически кому-то звонили.

– Ты же не ожидала, в самом деле, что нас посвятят во все подробности? – пожала она плечами. – Мужики с самого начала вознамерились подпускать нас ко всему ровно так, чтобы избежать прямых конфликтов и не навредить делу. Их не переделаешь, и на фига пытаться?

– Но в моем-то случае подпускать или нет – не в их власти.

– Поверь, ты еще удивишься. Вряд ли Исайтари «вдруг вспомнил» про этот обрядец. Этот демоняка ничего не забывает, и ничего «вдруг» у него не бывает, – усмехнулась Маша. – Кстати, как это работает? У вас с Риэром были весьма забавные лица.

– Еще толком не поняла. – Я вспомнила все ощущения во время постановки печати. – Вроде как вижу себя его глазами и узнаю, что он думал и чувствовал ко мне. Ну, знаешь, как будто на мгновения оказываюсь в его шкуре. Пока, конечно, все это касалось самого начала нашего знакомства. Могу сказать тебе, что это познавательно, хотя и довольно раздражающе. Сразу вспомнила, как он бесил меня своими заносчивостью и непробиваемым козлизмом. А с другой стороны, прежнее впечатление немного сглаживается. Короче, все странно, но очень интересно.

– Хм-м… а то, что он видит все, что ты думала и чувствовала, не пугает? – от любопытства Маша слегка закусила губу.

– Я как-то не особо сдерживалась в выражении своего мнения относительно его поведения, – качнула я головой, правда, не слишком уверенно. – Но я уже все равно имела дурость признаться вслух, что влюблена в него, не вижу смысла рефлексировать о том, что он воочию увидит, как я к этому пришла.

– Отчаянная ты, Рорька, – обняла меня за плечи Маша. – Я вот пару лет отказывалась и самой себе, и Саю признаваться. А у тебя раз и готово! И сейчас вот думаю: если мой хитрый возлюбленный умолчал об этом обряде, то, возможно, ему есть что от меня скрывать? То есть я не наивная и понимаю, что до меня он прожил ой как долго, не с нас его жизнь началась, но… на нас ли она замкнулась?

– Ты чего? – развернулась я, опешив. – Чего себе напридумывала?

Маша посмотрела на меня грустно и с неприкрытой уязвимостью.

– Любой, у кого глаза есть, увидит: для Сая ты – все! – с горячей убежденностью уверила ее я. – Он ради тебя все что угодно сделает!

Ага, горы свернет, шантажировать будет без зазрения совести, прибьет без раздумий, в оборотнячую войну встрянет, простит любую наглую манипуляцию от тебя… – список бесконечен.

– Не все, Рорь, не все, – печально покачала она головой.

Ребенок. А еще демон, которого Исайтари не выпускает в ее присутствии на первый план. Что, если это все связано и запутано на гораздо более глубинном уровне, чем уже озвучено?