Перерождение (история болезни). Книга первая. Восьмидесятые годы – 1992 год

Август. Окончил Саратовский военно-медицинский факультет и приступил к службе в Белорусском военном округе сын Сергей. Врач разведбата корпуса. Побывали у него: общежитие, целый день на ногах. Стрельбы, марш-броски, парашютные прыжки… Повидаться некогда. Самое главное – солдаты, офицеры, их семьи. Быт и здоровье людей. Основа удовлетворения от работы – постоянное ощущение своей необходимости людям. Дай ему Бог способность принимать к сердцу и облегчать всякую чужую боль.

1 сентября. Внучка Сашенька пошла в 1 класс. Тревог-то накануне было сколько! К школе она шла самостоятельно – с портфелем и цветами. А мы – бабушка, дедушка, мама и папа составляли эскорт…

1986 г

Апрель. Еду в Самарканд. Поезд прогрохотал по мосту через Волгу, оставив за собой холодную, еще заснеженную Россию, и затерялся в бескрайней унылой каменистой казахской степи. Редкие одинаковые станции, убогие мазанки… Когда уезжаешь из дома, птицы обычно долго летят вслед как живой привет от тех, кто остался, а в этих местах – ни деревца, ни птицы.

Но с утра километры побежали весело и незаметно. За вагонным окном степь солнцем залита. Вдалеке всадник на коне проскакал. На обочинах, у колес, по молодой траве красными лентами тюльпаны, тюльпаны…

В Самарканде поселился в центральной гостинице… без удобств. Но уже через час стоял на площади перед высокими стенами Регистана.

Голубое небо. Утреннее солнце. Бирюзовая акварель колонн. Спокойное величие пространства. Высокое раздумье. Удовлетворенность совершенством. Чтобы почувствовать его, нужно долго и тихо стоять перед храмом, и только тогда он начнет рассказывать о себе. Я бродил у его подножия, и мне казалось, что я уже когда-то знал все это, может быть, даже тогда, когда меня не было. Я точно слышал шепот вечности.

Заставив себя уйти, я шел смотреть руины и мечети, усыпальницы и городища, но все это молчало и было мертво. И я возвращался к Регистану и вновь подолгу стоял перед ним, и мне думалось, что я отношусь к этому чуду как к человеку, который все знает про меня.

Прошлое, полное жестокой борьбы и крови, сохранило не засохшую кровь, а творение ума и рук зодчих и рабочих интернационального, общечеловеческого значения. И все это моя Родина.

* * *

Апрель – май. Гул Чернобыля. Дозирование информации. Планетарное событие в облаке секретности. Жертвы среди пожарников. Состоявшиеся инженерные и предстоящие политические просчеты. В клинике профпатологии у нас первые облученные из числа работавших в Чернобыле балаковцев.

* * *

Июнь. Политзанятия на факультете. Представитель политотдела проверяет наличие у офицеров-преподавателей конспектов первоисточников марксизма-ленинизма и – обязательно – очередного постановления ЦК. Причем проверяется не столько содержание, сколько аккуратность записей и соответствие формы и толщины тетрадей конспектов регламенту политорганов. Это оттого, что на большее, то есть на действительно заинтересованное знание живого творчества Ленина, у инструкторов политотдела силенок не хватает. Это «партрабочие» – представители партийной «церкви», блюстители формы при вымершем содержании. Постоянно поддерживается чувство вины, причем не за то, что Ленина не прочел, а за то, что не так усердно поклоны в «церкви» бьешь – тетрадь не завел… 40 – 50-летние офицеры-коммунисты как школьники переписывают друг у друга конспекты или одалживают их…

Партийными органами активно пропагандируются статьи зам. нач. ГлавПура генерала Волкогонова. На фоне скучнейших материалов «Партийной мысли», «Коммуниста Вооруженных Сил» и других журналов работы его действительно производят впечатление ныне редкого новаторства и убежденности. Статьи с хорошим историческим и философским анализом работ Ленина и современных авторов.

* * *

В дороге разговоры, только слушай. «Заказали стол, невеста платье пошила – в армию призвали. Отслужил. Только демобилизовался, наладили было свадьбу вновь – ночью разбудили и на сборный пункт – Финская кампания началась. В начале 1941-го служил под Казанью, на Волге. Как– то дал телеграмму: «Приезжай, зарегистрируемся». Ответ: «Выезжаю». Встретил, взял билеты на пароход к себе, в часть. В то же утро началась война. Там же, на пристани и расстались: я – в часть, она – к маме. Поженились только в 1945-м».

«Что ты домом своим так дорожишь? Наследство? Это раньше отец с сыном с топорами друг на друга бросались из-за дома. А ты к тому прислонись, кто тебя покоить будет».

В этих разговорах жизнь, ее так не хватает в официальном общении.

Осень. Вечер. Солнце в рукав Волги утекло и за поворотом скрылось.

1987 г

В течение 3 месяцев подряд – три защиты диссертаций, вышедших из нашей кафедры. Это хорошая заявка для утверждения пульмонологии в Саратове и признак продуктивности коллектива. Нужно найти свое направление в общем деле.

* * *

Первомайская демонстрация. Мы живем на большом проспекте, и демонстрация всегда идет мимо нашего дома. У кого другие дела в городе, стараются поскорее уехать, пока не перекрыли транспорт.