Читаем Перерождение (история болезни). Книга пятая. 2005 г. полностью

Перерождение (история болезни). Книга пятая. 2005 г.

«Алле Борисовне повезло: ухватила жилье в самом центре Москвы, в Филимоновском переулке. Недавно перевозила вещи с помощью подъемного крана. Пять комнат в пятьсот квадратных метров. И соседи в доме: один Дм. Дибров чего стоит. Приобщается и Валентина Матвиенко. Петербург от нее никуда не денется, но Москва есть Москва – столица. Национальное достояние нужно беречь. Что там ученые и врачи – они ведь не национальное достояние.

В зарубежье недвижимость у них тоже имеется. В Майами-Бич в одном из небоскребов у Аллы с Филиппом целых 10 квартир куплено. И соседи там неплохие: Валерий Леонтьев, Наташа Корина, Игорь Николаев, Игорь Крутой. Цена в Москве: 13043 долл. за 1 кв. метр (1,5 млн. за покупку).»

* * *

Одна из моих читательниц призналась, что ей страшно читать эту мою книгу и даже говорить о ней. Неужели книга, подумал я, страшнее той страшной жизни людей, о которой я пишу? А может быть, барыньке стало страшно за себя?

* * *

Сегодня, 26 июня, исполнилось 55 лет после окончания мною Шереметьевской школы, что недалеко от Хлебниково (Подмосковье). Половина одноклассников еще жива, а вот учителей уже не осталось. И страны нашей не осталось. Поселок теперь как оспой поражен трехэтажными коттеджами. За последние 10 лет их число выросло вдвое. Но школа все-таки стоит, храня тени нашей юности.

* * *

Вспомнилась поездка на Украину в июле 1953 г. на родину моего однокурсника, Мити Московенко. Мне тогда было 20, я был лейтенантом, слушателем 4-го курса и абсолютно неженатым.

Сначала был Киев, затем Белая Церковь и, наконец, село Смильчинцы (смельчаки?). Село было большое, все хаты белые, электричества не было и вечерами в хатах зажигали керосиновые лампы.

Родителей Мити – коммунистов – немцы расстреляли, люди села это помнили. Июль – все люди в поле. Я помню, ходил на уборку сена и в перерыве читал колхозникам только что напечатанное в газете «Правда» Постановление ЦК КПСС об отмене долгов с крестьян. Слушали одобрительно. Это было сразу после смерти И.В.Сталина.

Остались добрые воспоминания о людях, о Митиной родне. Гостеприимство было щедрое, хотя достаток у всех сельчан был небольшой. На встречу к столу, размещенному на веранде, мог придти любой. В громадных сковородах жарили такую яичницу с салом, какую я никогда больше не едал – семи сантиметров высотой. К ней выставляли бутыли с самогоном сизо-голубого цвета. Пили много.

Глядя на луну, висящую над домом, я, помню, видел полторы луны, не одну и не две, а именно полторы и ничего не мог с этим поделать. Было ужасно смешно и весь этот «хутор близ Диканьки» казался продолжением гоголевских повестей. Влюбившись, я даже провожал там одну дивчину. Так как я тогда просто утопал в прекраснодушии, дальше стихов и цветов дело не пошло. Месяц в Смильчинцах пролетел быстро, и мы с Митей возвратились в Ленинград.

На самом деле время тогда на Украине было тяжелое. Спустя 7 лет после окончания войны многие раны еще не зажили, мужиков в селе осталось мало, в цене были «приймаки». Помню, дед лет 70-ти – кровельщик – чинил крышу в селе и хвастал, что в гражданскую воевал вместе с Будённым. Такой была советская Украина 50 лет тому назад. А какова нынешняя, «оранжевая», без керосиновых ламп?

* * *

22.06. Митинг по случаю 64-й годовщины начала Великой отечественной войны в Саратове был малолюдным. Периодически шел дождь: это отпугнуло многих. Но недостатка в выступающих не было. Конечно, день горя коммунисты использовали для обличения режима, превратившего народ в рабов.

Женщина, стоявшая рядом со мной, спросила: «Чего они (ораторы) так орут, ведь все уже в прошлом и ничего вернуть нельзя?» Я ответил: «Они не орут, а говорят в микрофон, поэтому громко. А главное – они за народ болеют и от боли орут».

В ходе митинга подошла кодла скинхедов. Один из них вырвал из рук распространителя газету «Трудовая Россия» и на глазах у всех разорвал ее. Молодежь из АКМ, уже битая ими с помощью милиции раньше, сразу их узнала. «Это фашисты. Они пришли бить нас – молодых коммунистов, сознательно приурочив это к дню начала войны, но мы уходить не собираемся».

Поодаль стояли уже примелькавшиеся сотрудники ФСБ. Бросалась в глаза их родственность со скинхедами. Они их руководители и крыша. Именно поэтому те так наглы и бесцеремонны. Это не стихийность. Это планируется уже тогда, когда РКРП только еще подает заявку на митинг.

* * *

Анна Ахматова была бы менее известной, если бы советские власти не запрещали ее в 40-е годы. Ее поэзия отвлекала от борьбы. Но не было счастья, так несчастье помогло. Пела бы и пела эта талантливая красивая птица, если бы ее пение совпадало с музыкой пролетариата. Не совпадало. Она не была против этой музыки, но она всегда была чужда пролетариату. Они и сейчас не вместе.