Перерождение (история болезни). Книга вторая. 1993–1995 гг.

У вокзалов, у входа в станции метро, среди скопища ларьков массовая продажа сексуальной печатной продукции. Это становится нормой жизни.

Проводится референдум. Вытеснение власти народа с помощью самого же народа. Игры вместо демократии.

Близится Первомай.

* * *

1 – 8 мая 1993 г. 1 мая в Москве режим показал свои волчьи зубы. Как и все, я был потрясен зрелищем блокады и разгона демонстрации.

Людей заперли. Как зверей, загнали в тупик, в клетку 300 на 300 метров, с трех сторон окруженную охранниками. У людей не оставалось никакой возможности осуществить свое право на свободное шествие, кроме как силой проложить себе дорогу, ибо и этот, оставшийся, путь перегородили жандармы. Вспоминаются слова из известной революционной песни: «К царству свободы дорогу грудью проложим себе». Альтернатива – жизнь в капиталистическом стойле – людей не удовлетворяет. То, что все видели по СМИ, в точности повторяет разгон демонстрации рабочих в Нижнем Новгороде в 1902 г. (М. Горький, «Мать).

«Зачем брали с собой детей?!» «Они шли на праздничную демонстрацию». «Но ведь вокруг все было так страшно?!» «Они встречали Первомай, как их деды и отцы…» «Да, но дети!» «Они не знали, что для Лужкова и жандармов их дети – дети бандитов».

Власть создала объективные условия неотвратимости побоища. Именно она, предложившая людям встать на колени, – первый и главный преступник. Советские люди в очередях настоялись, но не на коленях же. Расчет был точным. Он был нужен тем, кому снится самодержавие. Теперь будут строить тюрьмы, чтобы упрятать подальше протест «уголовников» и позволить наконец свободно грабить страну.

Лавочники, казаки, жандармы и… интеллигенция, ударившаяся в бизнес, – опора режима. После нынешнего Первомая он будет существовать в глазах честных людей только как режим. Режимной становится и армия, откармливаемая за счет народа. Армия, в которую и за деньги никого загнать нельзя, разве что безработных.

Процесс вырождения бывших якобы коммунистов, позже якобы демократов в палачей исторически неизбежен. Это обычная эволюция представителей мелкобуржуазной среды. Но и протест неизбежен. Глумление над людьми труда восстановит в них память о средствах борьбы пролетариата за свое освобождение.

Случившееся осложнит работу Верховного Совета и съезда, расслоит депутатов. Невозможно будет пробиться через «электронный ОМОН». Правду исказят до неузнаваемости. Односторонность оценки неизбежна и непробиваема. Событие на пл. Гагарина осложнит деятельность поднимающегося коммунистического движения. Вместе с тем оно, несомненно. подтолкнет к единству пока еще разрозненные, организационно и политически слабые партии.

Только подавлением людей (на большее он не способен) Режиму не решить их насущных проблем. Сознание собственности будет во все большей степени будить в нем инстинкт самосохранения и укреплять жандармскую оболочку. И блокада демонстрации – проявление слабости «всенародно» избранной власти. Среди искалеченных были рабочие, ветераны, инженеры, студенты. Но среди них не было лавочников, предпринимателей, казаков. Социальный диагноз безупречен.

Решающей будет не столько активность политических организаций, сколько эффективность экономического развития страны в ближайшие полгода. Ухудшение жизни людей усилит протест, и он потребует политического оформления.

Как-то пройдет празднование Дня Победы? Власти поняли: повторение побоища невозможно. Ими решено: от Белорусского вокзала до Манежной площади препятствий демонстрации чинить не будут. Но независимо от этого люди вновь возьмут на свой праздник детей, люди останутся людьми, но с ними не будет Ельцина. Дороги разошлись.

Я, конечно, против жертв и травм. И будущих – тоже, потому что в любом случае страдает народ. Но, к великому сожалению, ничего не поделаешь: с волками жить – по-волчьи выть.

9 мая. В Саратове прошел многотысячный митинг. Нормально получилось и в Москве: прошли москвичи через Красную площадь, и ОМОН оказался ненужным. Насилие идет от власти. Ненависть ко всему советскому идет от власти.

А как было раньше? Я помню празднование Дня Победы в 1945 г. в Москве. Утром я был на Красной площади в вестибюле здания Бронетанкового управления, выходившего дверями к храму Василия Блаженного. Там работал в то время мой отец. По ступенькам лестницы в вестибюль, а затем на тротуар сбежал молодой капитан, весь в ремнях. Оглянулся, схватил в охапку случайно проходившую мимо девушку в крепдешиновом платьице, целует ее и кричит: «Победа! Победа!» Видимо, только узнал об этом.