Перерождение (СИ)

— И я не верила, когда увидела в своих видениях, какой она была здесь… мне всё время казалось, что это как-то Махарат её изменила. Но нет, долгая жизнь в этом мире сделала её жестокой. Трудно, Дима, оставаться добрым и хорошим, когда тебя окружает адское пекло. И я долго не могла её принять… такой… но потом я вспоминала, отчего она не раз защищала меня и кого отправила из-за меня на свое личное кладбище. Мой дар, как огонь, всегда привлекал всяких сомнительных личностей. И моей вины в их гибели не меньше, чем её. Я их привлекала, а она убивала, чтобы защитить меня.

— Я всё равно не согласен, что нельзя было по-другому…

— Это твое право, — пожала плечами Катя. — А я вот иногда думаю над тем, что буду делать, когда вернусь домой… смогу ли я вернуться к прежней мирной жизни: учиться в универе, встречаться с друзьями, словно ничего не произошло? Или же придется тоже стирать личность и память, как это сделала твоя мама…

— Костя как-то же смог сохранить себя…

— Ну… то Костя — он у нас особенный, но мы-то — обычные смертные.

Дима отошёл от неё с твердым намерением поговорить с мамой. Ульяна заметила его издали, но никак не отреагировала на приближение сына, продолжая чистить оружие.

— Мама, я считаю, что ты не права в отношении тёти Оли! — жарко выпалил он. — Да, она немного наивна для своего возраста, но то, как ты с ней обошлась неправильно! Она твоя сестра!

Ульяна с усталой улыбкой подперла кулаком щеку.

— Как бы ты поступил на моем месте?

— Уж точно не стал бы допускать насилия над ней!

— Хорошо, давай всё исправим, — как-то лёгко сдалась Ульяна. — И сделаем так, как ты хочешь…

Дима не сразу понял, что она намеревалась сделать, пока мама не коснулась его плеча. Вроде бы это был то же место, но никого рядом не оказалось, а лагерь испарился.

— Ты…

— Откатилась. И тебя прихватила с собой, не бойся, потом верну.

Взяв его за локоть, она повела сына сквозь лесную чащу к небольшому возвышению над мелководной речкой, где на берегу сидела Оля и сохла после купания.

— Скоро сюда придут трое красных тэасов. В них стрелять я буду с этого места.

— Зачем ты привела меня сюда?

— Ты сказал, что я не права. Реши задачу по-другому, а я поступлю так, как ты скажешь, — и вручила ему бинокль, рукой указывая куда смотреть.

К Оле в действительности направлялось трое тэасов. Пока они её не видели, но скоро должны были пересечься с ней.

— Убью их, — продолжала Ульяна, — до Оли так и не дойдет, что они за существа, меня еще и в садизме обвинят. Заставлю уйти, аналогичная ситуация. Слова до Оли не доходят. Она не слышит никого из нас.

По мере того, как мама говорила, в душе Димы происходила революция. Согласиться с ней, означало признать поражение и что другого выхода действительно не существовало, а твердолобость Оли прошибалась только грубой силой.

На выручку пришли отцовские воспоминания:

— Мама, ты же умеешь очищать красный кристалл!

— Что с того? — скрестила руки на груди Ульяна.

— Тот, что посередине, захвачен красными взрослым! Захватите того, что посередине! Он — жертва! Он заговорит, если ты его освободишь! Ему она должна поверить?

— Как ты понял, что его захватили взрослым? — нахмурилась мама.

— Папа знал его до плена…

— Хорошо, попробуем по-твоему.

Она снова коснулась его плеча, и картина сменилась, а рядом с Димой стоял Иро…

— Привет, па…

— Идём, — отвернулся от него родитель.

Скривившись с досадой, Дима последовал за безмолвным отцом. Лагерь немного изменился, и среди знакомых лиц появилось одно новое…

Новое лицо довольно активно участвовало в каком-то обсуждении. Ситуация с Олей тоже переменилась — с кислым выражением лица она помогала Светке собирать сумки.

К Диме со спины подошла Катя и положила ему руки на плечи.

— Классный кадр, Детар зовут, — сказала она. — В технике разбирается. Поездами управлять умеет и стреляет неплохо. Правда, он нашу Олю в порыве гнева периодически прибить пытается, но это терпимо, — и совсем близко к уху родственница шепнула: — А еще он агрессивный гей, который на дух не переваривает женские особи и мечтает об идеальном мужском царстве без оных.

— Мне ты это зачем говоришь? — с округлившими глазами повернулся к Кате Дима.

— Он на жгучих брюнетов падок, — добивала родственница с ехидной ухмылкой. — В его царстве ты бы занял почетное место любимой жены.

Дима усомнился в её словах, когда увидел, какой взгляд бросил Детар на проходящую мимо Ульяну.

— Ты меня сейчас спецом разыграла с его ориентацией? — проворчал он.

— Не-а-ат, — еще шире ухмыльнулась Катя. — Просто он твою маму за женскую особь не считает — она для него мужик в юбке. Ты ж помнишь, что она часто в мужском облике ходит. Вот он от неё и тащиться, едва слюни не пускает, когда она перевоплощается и винтовку в руки берет.

— Катя…

— Я не возвращала ей память и никогда не верну, — перестала улыбаться Катя. — Так что помнить будет лишь ограниченный круг лиц. Понятно?

— Да.

— И чтоб ты знал, Детар — сын Оли из предыдущего отката. Она же его и воспитывала в одном городке, где мы её оставили.

— Чего?!

— Все вопросы к твоему папаше — он решил за каким-то хреном его сохранить.