Перерождение (СИ)

Пасмурная погода с каждым часом приобретала черные оттенки. Рыхлые тяжелые  тучи ползли над городом. К исходу дня, небеса пролились холодным ливнем. Словно пытаясь смыть грязь со стен, оттереть со зданий черные царапины. Ветер завывал и невидимыми громадами врезался в дома. Дождь лил до самой ночи не переставая. Приход весны был испорчен окончательно. Из-за ливня были остановлены все работы на месте происшествия перед институтом. Солдаты, находившиеся там, укрепляли купол. Ученые-вирусологи находились в здании БиоНИЦ, в спальном блоке. Кроме них в исследовательском центре находился и его директор Антон Исаевич. Для него смерть друга оказалась настоящим ударом. Он стоял у окна. Тяжелые капли дождя били в стекло, размазывая картину за окном. В голове сплошная чехарда. Мысли беспорядочно копошились, доставляя ноющую боль. А дождь все шел. Живой как никогда, но безразличный к чувствам людей. Он изливался большими каплями, словно обозлившись на город. Никогда за многие годы Антон Исаевич не хотел так напиться как сейчас. Взять бутылку водки и осушить ее, чтобы всем мысли утонули в едком пойле. Но старый директор лишь вздыхал. Ему нужна была свежая голова, крепкие руки и твердый шаг.

Через четыре дня на совете Кириллу дадут слово, и он выступит с каким-то невероятным предложением. Антон Исаевич не отрывался от окна. Он смотрел, как по стеклу сплошным потоком стекают тяжелые, набухшие капли дождя. Вдали, еле различимые фигуры солдат, пытающиеся совладать с порывами ветра и укрепить купол. Антон Исаевич ждал… когда нахлынет усталость, и он наконец-то заснет и вскоре наступит новый день, и начнется этот проклятый совет ученых. Винбург сам хлопочет за Кирилла. То, что чиновник преследует собственные цели, Антон Исаевич понял давно. Только не знал он одного, а именно: что готовит Кирилл для совета. А, значит, не знает к чему готовиться. Все идет как нельзя плохо. Разговор с Кириллом не разрешил ни одной проблемы, а только усугубил их. По версии Кирилла выходит, что профессор сам вколол себе инъекцию, чтобы на себе проверить ее действие. «Врет ли Кирилл или нет? – размышлял Антон Исаевич. – Мог Данилевский вколоть и сделать себе инъекцию? Великий ученый и на тебе, сделать укол непроверенной вакцины. И какого черта он вообще занимался вакциной, когда министерство дало другое задание?..» И даже система слежения в лаборатории ничем не могла помочь. Она в тот день не работала из-за повреждений нескольких коммуникационных узлов, сделавших БиоНИЦ уязвимым. Сверкнула молния. Яркий ветвистый всполох прорезал тучи. Раздался грохот. «Кирилл сказал, что объявит о своем варианте исследований на заседании совета, - Антон Исаевич вновь погрузился в раздумья. –  Но что он собирается сообщить совету такого, что не пожелал сообщить мне? Зря я отговорил майора от допроса Кирилла. Сейчас бы мы все знали и знали к чему готовиться. Винбург ведет игру и этот юнец главная фигура без сомнений».

Две молнии прорезали небо. Под грохочущими перекатами дождь усилился. Антон Исаевич подошел к своему столу. Медленно стянув со стола часы, циферблат которых овивали два дракона. Стрелки показывали ровно десять часов сорок пять минут. В голове всплыли давно забытые воспоминания. Антон Исаевич вспомнил, как шесть лет назад его друг, Кирилл Иванович Данилевский, пришел к нему с поникшей головой и безмерно пустыми глазами. Было понятно, что что-то произошло. Ответ не заставил себя долго ждать. Данилевский резкими движениями расстегнул рубашку и сдернул с себя. Антон Исаевич обомлел. На груди своего друга он видел белые пигментные пятна, уходящие по правому боку вниз. Данилевский ущипнул себя за запястье. На том месте остался небольшой неестественный бугорок кожи. Профессор смотрел в глаза другу и, ухватившись за кожу, силой дернул вниз. Тонкая, хамелеон-перчатка разорвалась и слетела с ладони, обнажая белые вкрапления и полосы на коже.

Антон Исаевич пришел в себя. Перед ним были часы, в которых он видел свое отражение. Он зажмурил глаза от нахлынувших чувств. И швырнул часы в окно. Крепкое стекло выдержало. Его было не разбить. Сегодняшнюю ночь Антон Исаевич провел в своем кабинете на диване. Утром его обнаружила его верная секретарша, которая накрыла еще спящего босса одеялом и заперла дверь на ключ. До обеда в приемной все ходили на цыпочках. Зоркий взгляд женщины-овчарки скалился каждый раз, когда кто-то осмеливался превысить установленные ею уровень шума.

Глава 25. Лекарство