Перерождение (СИ)

Вокруг исследовательских центров поднялся скандал. Их обвиняли в гибели людей. Однако власти государств быстро перенаправили гнев народа на поиски внешних врагов. В мире поднялся градус напряженности. Государства обвиняли друг друга в заражении. И больше всего подвергались нападкам: Россия, США и Китай. Они открыто признавали наличие резерваций для больных «белой язвой». Но всячески отрицали какое-либо использование этого вируса кроме как для исследований. Спустя два года страсти стали утихать. Предположение о применении «белой язвы» как оружия ставилось под сомнение из-за ее неподконтрольного распространения. Других же данных у спорящих не было. И спорить вскоре было не о чем. Других заражений не было. Впрочем, как и новых Олимпийских игр.

Кроберг хорошо помнит то время. Как толпы журналистов осаждали БиоНИЦ. В России еще на памяти была эпидемия неизвестного вируса в пригороде Екатеринодара. Не требовалось особых усилий, чтобы связать эти события. Федеральная власть намерено не стала отрицать это. Напротив, через несколько дней с официальным заявлением выступил профессор Александр Винбург. Он откровенно рисовался и радовался, что для общения с прессой выбрали именно его. Он любил журналистов, и умело их использовал в своих играх.

На большой пресс-конференции Винбург рассказал о полной идентичности двух случаев эпидемии: в Екатеринодаре и на архипелаге Кангва. Вместе с тем Винбург особо отметил, что екатеринодарская трагедия не дала сколько-нибудь стоящих образцов. Министерство науки тогда обратилось ко всем странам за помощью в исследовании. Результатом этого стало открытие монии. Однако что именно она приводит к эпидемии стало понятно лишь после трагедии на Олимпиаде в Объединенной Корее.

Имея дипломатические и научные соглашения о сотрудничестве с Объединенной Кореей, в Россию было отправлено огромное количество останков тел погибших. Они были в ужасном состоянии. Бактерии монии вызывали множественные повреждения тканей на клеточном уровне. Однако в тот день, когда самолет с останками приземлился в специализированном аэропорту, Кроберг впервые искренне поблагодарила Винбурга. Столько материалов и они направятся в БиоНИЦ. После чего лучшие из них к ней в Деревню. Так началась новая жизнь для ее крестника.

Кроберг почувствовала дрожь в руках. Она оторвалась от воспоминаний и осмотрелась. Переливание близилось к завершению. На лице Ростова висела довольная улыбка. Кроберг подошла к приборам. Они зафиксировали восстановление иммунной системы.

- Радоваться еще рано, но ты не хуже меня понимаешь что это обнадеживает, - Ростов чувствовал напряжение Кроберг. - Эта ночь будет решающей.

Кроберг в знак одобрения провела ладонью по руке Ростова. Профессор удивленно посмотрел на нее. Но вскоре отвернулся: лучше не заострять.

Кроберг подошла к Каро и встала рядом с Ольгой. Сейчас в них обеих было сильно желание снять бинты с его лица. Только причины у каждой были свои. Прибор прозвенел об окончании переливания. Медсестры оживились. Они вытащили катетеры, обработали места проколов. Как только они покрылись свернувшейся корочкой, образовав пробку, девушки приступили к перевязке. Датчики свидетельствовали об отсутствии в воздухе летучих моний. Желтый уровень опасности автоматически был снят системой защиты. Персонал вздохнул: скоро можно будет снять плотные костюмы. Кроберг напомнила о том, что Каро в срочном порядке нужно вернуть в палату и все могут быть свободны. Ростов напомнил о двух других кроликах в помещении. Елена пренебрежительно отмахнулась. Ольга подхватила:

- Их уже перевязали. Состояние девочки удовлетворительное ее можно вернуть в дом. Погорелец плоховат. За ним нужно понаблюдать.

- Да, черт его возьми, - смягчилась вдруг Кроберг. – Он еще пригодится с его удивительными АТ-цитами.

Ростов прищурился: что она имела ввиду? Но, как и все он был рад окончанию процедуры и стремился поскорее удалиться из операционной. Датчики на стенах несколько раз прозвенели. Кроберг дернулась. Но все было в порядке: они лишь зафиксировали резкое снижение биоактивности организма. Сердцебиение, дыхание и скорость обмена веществ упала почти до нуля. Ростов успокаивал Кроберг, но ей не требовались слова со стороны. Это состояние Каро хорошо было ей знакомо. Елена когда-то назвала его биологической медитацией. В организм Каро было влито три литра чужой крови, и он решал, что с ней делать: отвергнуть или принять.

- В палату его, - приказала Кроберг. – После, все могут быть свободны… до завтра.