Перерожденная

Боль не оставляла ни на секунду: яростная, отчаянная. Во мне происходила борьба за жизнь. Борьба существа, из которого капля за каплей уходила жизнь, но которое ни за что не желало сдаваться. У меня все губы были искусаны, перед глазами стояла кровавая пелена. От каждого нового глотка Властелина во мне все содрогалось и отзывалось новой вспышкой боли. Тело слабело и в какой-то момент стало почти невесомым. Оно даже не дергалось больше, безвольной куклой застыв в объятиях того, кто сейчас дарил то ли жизнь, то ли смерть.

Краем сознания уловила остервенелый стук в дверь и голоса, один из которых заставил содрогнуться:

— Тея, нет! Не делай этого, прошу!

Диор! Что здесь делает Диор?

Я слабо дернулась и застонала от еще одной вспышки боли. Властелин извлек из меня клыки и вопросительно посмотрел в лицо.

— Хочешь, чтобы я впустил его?

А я смотрела на него, чувствуя, как по щекам заструились слезы, и сама не знала, чего же хочу.

Властелин взмахом руки открыл дверь, впуская всклокоченных Асдуса и Диора. Каким образом демону удалось провести сюда моего Воина? Заметив вошедших вслед за ними Криспину и Верику, слабо улыбнулась. Похоже, подруга провела. Но уже в следующую секунду не могла ни о чем думать, оказавшись в объятиях Диора. Он с такой болью всматривался в мое лицо, что все внутри сжималось. Даже боль отступила перед тем чувством, что сейчас опутало все мое естество.

— Что с ней? — услышала встревоженный голос Асдуса. — Так и должно быть?

— Мне жаль… Сумеречный зверь внутри нее предпочитает умереть, чем оставить ее тело, — глухо сказал Эрбин, принявший свой облик, едва посторонние вошли в комнату.

Почувствовала, как руки Диора стиснули мои плечи, его лицо дернулось.

— Зачем?! — простонал он, неотрывно глядя мне в глаза. — Зачем ты это сделала?

— Не хочу жить, если тебя не будет рядом… — откликнулась тихо. — Прости…

Его челюсти стиснулись, Диор упрямо мотнул головой.

— Я не позволю! Не позволю тебе умереть! — с какой-то яростью воскликнул он и обернулся к остальным. — Выйдите все отсюда!

Криспина и Верика всхлипывали, Асдус выкрикивал сдавленные ругательства. Эрбин же стоял рядом с постелью и в упор смотрел на Воина. Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, потом Эрбин кивнул и двинулся к двери. Вслед за ним потянулись остальные.

— Поцелуй меня… — тихо попросила я, уже смирившись с тем, что должна умереть. Хотелось лишь напоследок ощутить вкус любимых губ, близость с тем, ради кого я без колебаний пошла на все это.

Лицо Диора осветилось нежностью и он легко коснулся моих истерзанных губ своими, но тут же отстранился. Я с легким удивлением посмотрела на него, но увидела, как его лицо застыло и стало собранным и спокойным. Диор словно находился одновременно здесь и не здесь, с губ срывались слова на неизвестном мне языке. Взгляд затуманился и словно подернулся пеленой.

Когда Воин несколько раз осенил себя знаком Светлого бога, я поняла, что он сейчас обращается к нему. С горечью вздохнула. Такие, как я, противны всему светлому. Вряд ли мольбы Диора будут услышаны. Но он продолжал с какой-то яростной одержимостью, а руки начали водить по моему телу, будто пытаясь наполнить его собственной энергией. С удивлением ощутила, как по коже проносятся электрические разряды, вытесняя корчащегося в агонии сумеречного зверя. Тот цеплялся за меня всеми когтями, не желая уступать ни одной клеточки без борьбы.

Лицо Диора взмокло от пота, я физически ощущала, насколько он напряжен. И вдруг осознала, что в этот момент он передает мне собственную внутреннюю энергию. Силу Светлого бога, живущую в нем.

Мое тело изогнулось, застигнутое врасплох противоборством двух разных энергий, противоречащих друг другу. С губ сорвался истошный крик — настолько пронзившая вспышка боли оказалась сильнее всего, что я чувствовала до этого. Амулет на груди Диора засветился таким ярким белым светом, что глаза на несколько секунд ослепли.

Пока я пыталась проморгаться и приходила в себя, лоб обожгло огнем. И я снова взвыла. Чувствовала, как по коже растекается уже знакомое когда-то ощущение соприкоснувшегося со мной камня-проводника. И как с яростными воплями из меня вырываются клочья черного тумана. Несколько томительно долгих минут, когда все во мне дрожало от чудовищного нервного напряжения, а потом все ушло. Блаженная темнота, уволокшая с собой измученное сознание. Я погрузилась в беспамятство.

Проснулась от прикосновения прохладной руки, проводящей по моему лбу. Как же приятно было это по контрасту с жаром, охватившим все тело! Даже застонала, невольно тянясь к этой руке и не желая, чтобы она отрывалась от меня.

— Спи, девочка… Еще рано просыпаться… — раздался приятный знакомый голос Эрбина и я снова погрузилась в забытье.