Перерожденный грех (ЛП)

И даже Ула, женщина с которой он хотел связать свою жизнь являлась скорее его побегом от одиночества, нежели любовью всей его жизни. Она нравилась ему, он был готов бороться за нее, но любовь? Даже близко не стояло.

— Прекрати, Кара.

Она рассмеялась.

— И не удивительно, что ты живешь здесь в вечной мерзлоте. Земля, как отражение твоего сердца?

Игнорируя ее колкость Люк поднимался по ступеням, ему следовало уйти, но он понимал, что в том, что она сказала есть определенный смысл.

Существуют такие вещи, от которых ты не можешь убежать.

Глава 15

Они всегда уходят, Кон. Всегда.

Это были последние слова Син перед тем, как она уснула, и Кон едва не разбудил ее, чтобы заверить, что он не уйдет. Но это оказалось бы ложью, потому что он ни с чем таким не сталкивался. Так почему, черт возьми, он чувствовал себя обязанным сказать ей это?

Да потому что Син жила в настоящем кошмаре. Засыпая, он думал обо все, что она ему сказала, видел это в своих кошмарах, и сейчас, бродя по дому в этот утренний час, ища все тайные выходы, он не мог перестать думать. Син все еще спала, но он знал, что она просыпалась за ночь нескольку раз.

Однажды, она пробудилась ото сна и села, тяжело дыша и прикрывая руками уши, как будто пыталась блокировать какой-то звук. В другой раз, она схватила с прикроватной тумбочки кинжал Гаргантюа и прижимая к груди стала убаюкивать словно плюшевого мишку, прежде чем снова провалиться в сон.

Подобные картины преследовали его так же, как и вещи, которые она ему поведала.

Она не была убийцей по собственному желанию. Ее продали в рабство. И мастером своего логова она была не по своей прихоти. Син согласилась, потому что хотела освободить от этой обязанности пару Лора. И только потому что Син та, кто она есть — жесткая, сильная, решительная — смогла достойно выйти из сложившейся ситуации. Инстинкт самосохранения не позволял ей испытывать жалость по отношению к себе или вообще что-либо чувствовать, возможно даже задумываться о том, что она совершила или что должна еще совершить.

А он разрушил единственную преграду, которую она возвела, защищая себя.

Гребаный идиот!

— Эй! — Он резко обернулся, не в силах поверить, что она застала его врасплох. Син стояла у основания лестницы, одетая, мокрые волосы завязаны в беспорядочный узел, так как она предпочитала, смущенный румянец играл на ее щеках. Она не выглядела безжалостной, хладнокровной убийцей. Возможно потому, что ею и не являлась, как он когда-то считал. Нет, она была похожа на женщину, с которой впервые страстно занимались любовью, и теперь она не знала, как себя вести.

Да уж, ну… Кон тоже не знал. У него было много женщин. Многие из них были никто иные, кроме партнершами на одну ночь, с которыми он даже не обменивался именами. Но также он занимался любовью с чувственными, опытными женщинами. Он проводил с ними часы на пролет в постели, бесконечные разговоры, игры и делал вещи словно на настоящем «свидании». Но за одним только исключением, закончившимся катастрофой много веков назад, Кон всегда предпочитал случайные связи.

И вдруг, то что происходило между ним и Син не показалось ему случайной связью. То чем она поделилась, поразило его. Во всем, что касалось убийства и выживания, она была непревзойденной, но у нее абсолютно отсутствовала практика в отношениях и эмоциях. Син была потеряна. Тем ни менее она открылась, поделилась частью своего прошлого с ним, и он знал, какое огромное значение это имело для нее.

С его стороны было ошибкой уговаривать ее. Син нуждалась в толстых стенах, и кто он такой, чтобы пытаться их нарушить?

Высокомерный ублюдок, вот кто он такой.

Она была вызовом, головоломкой, которую он хотел собрать, кодом, который он хотел разгадать.

Молодец, мудак!

Во время гражданской войны у Кона был друг-человек. Джон выходил раненого койота, научил его доверять людям, вопреки наставлениям Кона испугать койота, бросить в него камень… чтобы сохранить его в безопасности. И в один прекрасный день койот подошел к плохому человеку и был убит.

Кон надеялся, что не сотворил из Син «койота».

— Алло… Кон? — Син помахала рукой у него перед глазами.

— О, привет. Извини. — Кон указал рукой в сторону плиты. — Я приготовил завтрак. — Если конечно яичный порошок и сухие картофельные оладьи можно назвать едой.

Ни говоря ни слова, она проскользнула мимо него, и он уловил свежий аромат лавандового мыла для душа, а под цветочными нотками, сильный запах от их занятия любовью. Его кровь снова забурлила, но он сдержал свои низменные инстинкты, когда Син сгребла лопаткой яйца и картофель на тарелку и быстро проглотила все до единой крошки. Когда Кон положил добавку на ее тарелку, она не стала возражать.

— Ты задумывалась над тем, кто за тобой охотиться?

Син глянула на него, приподняв одну темную бровь.

— Э… убийцы? — она непроизвольно скользнула пальцами по груди, и Кон жадными глазами проследил движение. — Кстати говоря об убийцах, сегодня утром я потеряла еще одного.

— Должен ли я выразить свое сочувствие по этому поводу?

— Едва ли, — фыркнула она.