Пересечь сплошную (СИ)

– Лер, у нас тут культмассовое мероприятие, – весело заявил ей. – Мы тут все в кино собираемся. Явка строго обязательна. Давай в темпе мухой подгребай к торговому…

Лерка коллективно посмотреть фильм не отказалась, но темп у нее был, словно у сонной мухи, «подгребала» она мучительно долго, что для нее, в принципе, свойственно и не удивительно. Зато Назаров прилетел как на сверхзвуковом самолете. Чуть больше, чем через пятнадцать минут мы уже сидели в салоне его автомобиля. Кирилл снова сверхэмоционально делился очередной своей несдачей зачета и все также мечтал прижать где-нибудь в темной подворотне хмыря Эдика. Стас успевал, посмеиваясь, слушать друга, вставлять реплики и междометия, и смотреть за дорогой. А я… Я, находясь на заднем сиденье, краем уха слушала пацанов и бесцеремонно разглядывала водителя. Никто и ничто не мешало мне это делать. Случилось чудо – Назаров приехал один.

Я сама не заметила, что оказывается то и дело смотрела только на него. Хотя куда мне еще было смотреть? Кирилл, сидящий ровно передо мной, в поле зрения мне не попадал, а на Стаса открывался вполне приличный обзор. Я видела его затылок и профиль, и поэтому просто неосознанно скользила взглядом по привычно немного взъерошенным волосам, по оттопыренным ушам, по редкой, но уже отросшей щетине на щеках. По скулам, по шее… По губам, скривленным в полуулыбке. Их мне, вообще-то, не было видно, но, когда Стас повернулся что-то сказать Кириллу, я их поспешно выхватила взглядом и тоже так же едва заметно, как будто копируя, улыбнулась.

С той же самой глуповатой улыбкой окинула бесцельным взглядом салон, и вдруг мои глаза уперлись в глаза Назарова. Они пристально уставились на меня из зеркала заднего вида. Не знаю как долго Стас наблюдал за мной и насколько много он успел увидеть, но я страшно смутилась и поспешно отвернулась, уткнувшись в напрочь замороженное боковое стекло.

Больше заглядываться на ушастого в этот вечер, я сама себе не позволяла ни на секунду. Во всяком случае, пока не пришла Лерка, мне это вполне удавалось. Ждали мы Новикову, попивая чай-кофе. Крайнов, упиваясь горем о не сданном зачете, сразу перешел на пиво. Правда, горе его было каким-то слишком веселым. Кирилл трындел без умолку и ржал. Смеялся и Назаров. А я делала вид, что местами мне тоже немножко весело, а сама толком и не слушала, о чем они говорили. Вроде бы речь шла о предстоящем фильме, на который, к слову, ожидая Новикову мы на ближайший сеанс опоздали. Следующий начинался много позже, но мы, как я понимала, не торопились. 

Размешивая ложкой чай, я сидела и отрешенно размышляла. Скоро подходил к концу январь. Впереди оставалось еще четыре месяца.

“Чуть-чуть зимы перетерпеть и весну пережить, и вот тогда вернется мой солдатик”, – так мечтала я. С Юркой, я верила, все станет намного проще. Всё, абсолютно всё, станет по-другому. Пропадет это вечно гнетущее и раздражающее чувство, из-за которого не сидится, не лежится, а хочется куда-то идти или лучше бежать. Сбежать, спрятаться и наконец забыть все то непонятное, что случилось со мной. А это непонятное, наоборот, сейчас сидело совсем близко, прямо передо мной и наводило еще большую смуту в душе. Кстати, до его приезда мне не было так плохо. Так немного скребло, зудело и давило, наводя бесконечную тоску. Но такое можно было терпеть, как ноющую зубную боль. Нестерпимо стало, когда мы сели со Стасом за столиком бистро друг напротив друга в ожидании, когда начнется сеанс и приползет Лерка, а я попала в зону действия его ауры. Что сделали с нами проклятые майя? Я явно стала зависеть от Назарова. Встроенные в меня датчики теперь не просто улавливали объект, а еще остро и очень болезненно реагировали на него. Например, просто невыносимо стало смотреть на азартно что-то рассказывающего, смеющегося и довольного жизнью Стаса. Я считала, что меня МалышЬ бесит. Ничего подобного. Нет ничего более раздражающего, чем пышущий счастьем ушастый. Вот прямо до белого каления выводил этим смехом он меня из себя. Я не хотела его видеть, слышать и вообще дышать одним воздухом с ним, но еще больше я не хотела, чтобы он уходил. Я готова была терпеть все изъедающие меня заживо пытки, лишь бы он сидел вот так вот рядом и да — смеялся от души и беззаботно. Вот такой вот парадокс и вот такой вот странный вирус вселился в меня. Как называлась эта болезнь и чем она лечилась, я понятия не имела. И именно поэтому я свято верила, что панацея для меня находилась в Юрке. Только он мог спасти меня от этой напасти и заразы, и я с благоговейной надеждой считала дни до его возвращения.