Пересекая границу. Психологическое изображение пути знания Карлоса Кастанеды

Теперь мы видим, что охотник охотится за более глубоким пониманием воздействующих на него бессознательных комплексов. При этом он внимательно изучает повадки и рутинные особенности своих комплексов. Далее он рыскает в поисках направления, поддержки и озарения того, что индейцы Наскапи называют Великим Человеком, а Юнг именует Самостью, архетипом целостности и регулирующим центром личности, источником исцеления и преображения. Посмотрим же и мы теперь, каким образом связаны между собой сами рутинные элементы комплексов, как они связаны с тем, что в предписаниях дона Хуана называется «досягаемым» или «недосягаемым».

Досягаемое и недосягаемое

Поймав пять перепелов, дон Хуан отпустил трех из них, а двух приготовил для еды. Карлос удивился: он хотел зажарить всех. Позже дон Хуан сообщил, что если бы они употребили в пищу всех, то никогда не оставили бы это место живыми. Тут подступили сумерки, усилился ветер, и дон Хуан почувствовал, что наступил момент посвятить Карлоса в то, что значит быть недосягаемым.

Стоя на вершине ближайшего холма, дон Хуан «жестом» демонстрировал Карлосу силу ветра. Жест является в высшей степени поучительным символическим действием. Пока они укладываются и покрывают себя ветками, ветер стихает. Как только они, встав или только заговорив, делают заметным свое присутствие, ветер начинает свои поиски и вскорости приходит.

"И тут же мне в лицо хлестнуло ветром. Я испугался. Я различал странную волну, бегущую по верхушкам кустов. Стараясь не поддаваться страху, я принялся искать какое-нибудь приемлемое объяснение. На следующий день они оставались около дома "на счет ветра", и дон Хуан попытался вновь продемонстрировать необходимость быть недосягаемым. Тут он сосредоточился на прошлых отношениях Карлоса с «блондинкой» и причинах, по которым они расстались. Дон Хуан сказал, что Карлос потерял ее оттого, что был постоянно досягаем, постоянно у нее под рукой".[56]

Быть слишком досягаемым, согласно дону Хуану, значит быть подобным голодному, подобным выдавленному из формы, обеспокоенным, цепляющимся за обстоятельства. Поскольку большинство наших встреч с этим миром продиктованы голодом и жадностью того или иного вида, если не доминированы ими, то несложно найти подтверждения и примеры такого процесса. Коллективно нас потрясают следующие одна за другой экологические катастрофы, последствия одностороннего отношения к земле, ориентированного на силовое воздействие. На личностном уровне то, что мы делаем с землей, и ее ответная реакция, сопоставимы с тем, что происходит и с нами, во многих отношениях. Точно также, как мы способны истощать землю, забирая у нее слишком много, мы истощаем и кровные отношения, и взаимосвязь людей вообще, требуя от них слишком много или слишком много в них вкладывая.

Первичным психологическим фактором любых взаимоотношений является проекция. В той степени, в какой мы находим в другом человеке иную непрожитую часть нашей собственной души и судьбы, нас влечет и привлекает к себе данный человек с переживанием либо любовной к нему жажды, либо ненавистной с ним борьбе. Этот другой человек может какое-то время нести такой спроецированный на него аспект нашей личности, в особенности, когда такая проекция приукрашена или преувеличена, или когда она затрагивает данного человека в хорошо обустроенном комплексе (например, мать, отец, комплекс неполноценности, и т. д.). Но проекция всегда взваливает и некий груз на такого человека, что, в конечном итоге, истощает и разделяет этих людей, и в не меньшей степени, в какой прежде сводила их вместе.

Однажды мне пришлось работать с мужчиной, который влюбился без памяти в замужнюю женщину. Женщина призналась, что и она любит его, но не может бросить своего мужа. Мужчина рассматривал ее, как оказавшуюся во власти бесчувственного мужа, не имеющую силы следовать за своими эмоциями и прийти к нему. Он чувствовал, что должен использовать любую возможность, чтобы быть с ней, поскольку время их встреч было крайне ограниченным. Она стала единственным смыслом его жизни, и, естественно, он боялся ее потерять. Поскольку ему не пришло в голову определить свои подавленные чувства, то он оказался во власти обыденного желания и обеспокоенности. Избранница была любима и одновременно недостижима для него. Внешняя ситуация отразила его взаимоотношение со своей внутренней жизнью, со своей душой: его собственные чувства оказались запертыми, и во всех своих отношениях с жизнью он испытывал затруднения в принятии ответственности за свое сердце. Он заставлял ее принять решение, чем уже порядком утомил, но сам так и не мог принять решение по поводу дальнейшего в своей собственной жизни.