Пересекая границу (СИ)

- Проходите. Встаньте на желтые следы, руки чуть в стороны и вверх, так, чтобы ладони находились на уровне головы. - этот инструктаж был не мне, а впереди идущему. Когда настала очередь исследовать мое тело, мне повторили тоже самое, с той же самой интонацией, но я уже не слушал, просто повторял простые движения. - Пожалуйста не забывайте свои вещи. Спасибо. Проходите.

Несколько секунд надо чужим людям, чтобы понять, что ты не представляешь угрозы для окружающих, им надо всего лишь заглянуть в твои карманы и под кожу и кажется этого вполне достаточно. Никто не просил меня задекларировать мои скрытые таланты и способности, ни меня, ни кого бы то ни было. Администрация аэропортов имеет странную веру в человека, в его никчемность, покорность и животный страх перед высотой...но страх уходит с привязанностью.

В зале ожидания многие спят, бесхозные дети, носятся друг за другом, прячась по магазинам Duty Free и неожиданно вылетая из-за прилавков и стендов, бросаются под колесики огромных чемоданов, визжат.

Кто-то из пассажиров коротает ожидание читая книгу, листая страничку в социальных сетях, поглаживая экран смартфона или изучая цены в меню ресторанчика. Я прогуливаюсь, рассматриваю людей, умирающих от скуки или предвкушения, напивающихся от страха перед полетом, или замеривших в стойке суриката, внимательно следя сквозь стеклянную стену как на взлетно-посадочную полосу тяжело опускаются самолеты. Таким людям кажется, что чем больше самолетов приземлилось, тем больше вероятность что их самолет не сможет этого сделать...если люди гибнут при посадке, сгорают дотла в алюминиевых фюзеляжах, то вероятность того что это произойдет именно с ними, приближается с той скоростью с которой керосин заливается в топливные баки Боинга, готового принять последнюю партию пассажиров. Трясущиеся от страха руки ненавидят посадочный талон, дающий право на рейс. Пальцы мнут, коверкают глянец, царапают шрифты, но не решаются избавиться от него и когда откроются посадочные ворота и через длинную гофру поток людей хлынет на борт самолета, умирающие от страха будут первыми кто займет свои места и пристегнется.

Выстраивается очередь перед стеклянными воротами, как только к гофре с обратной стороны подкатывается самолет, готовый принять пассажиров. Время замирает. Останавливаются часы, растягивая минуты перед посадкой. После пятиминутного ожидания кажется, что что-то пошло не так, что вылет отменят, но по истечении еще десяти минут, подходят сотрудники аэропорта открывают двери и начинают в последний раз проверять билеты, прежде чем пропустить кого бы то ни было на борт.

В самолете душно. Все занимают свои места, хлопают крышками маленьких багажных отсеков, щелкают застежками ремней безопасности, читают инструкции для пассажиров в момент аварийной посадки. Крутят головами и заглядывают под сиденье в поисках спасательных жилетов, перебирая четки, читают молитвы на арабском.

- Простите, а сегодня что на обед? - игривый голос, принадлежащий неповоротливому толстяку, пристает к улыбающейся стюардессе.

- Проходите пожалуйста. После того как самолет поднимется в воздух я к вам подойду.

- Руки не распускай! - дает совет кто-то рядом мечтающему об обеде. - Провинишься. Могут по локоть отрубить, как только покинешь аэропорт.

- Честно? - толстяк точно так же, как и я имеет очень смутное представление куда мы все летим.

- Можешь проверить. Гарантий тебе никто не дает ни-ка-ких

Самолет заполнялся людьми. В современно лайнере странно смотрелась женщины в парандже. Она сидела ровно, не прислоняясь к спинке кресла смотрела прямо перед собой. Казалось, что просто кто-то оставил гору тряпья. Спящий младенец на ее руках выдавал в ней живого человека. Возле аравийской мадонны сидел "Иосиф", увлеченно играя со шторкой иллюминатора, рассматривая блики солнца, пробившиеся сквозь дождевые тучи и пульсирующие на фюзеляже, монотонно накручивая на указательной палец левой руки черную бороду.

- Разрешите? - не дожидаясь моей реакции меня потеснил мужчина и занял место на соседнем кресле. Он снял солнцезащитные очки, внимательно рассмотрел меня, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава, дернул за ремень безопасности будто бы сомневаясь в их надежности.

- Первый раз летите в Йемен? - обратился он ко мне.

- Заметено?

- Да в общем то нет.

- Почему тогда спросили?

- Люблю давать полезные советы.

- Мне просто необходим один полезный совет. - с безразличием проговорил я.

- Купите автомат. Калашников. Хороший. Из него еще никого не убили.

- Вы продаете мне в самолете автомат.

- Я предлагаю. А продам, как только покинем аэропорт Саны.

- И что я с ним буду делать?

- Знаешь, что? Не хочешь покупать не покупай, но единственное, о чем я жалею в своей жизни, что первый раз, когда попал в Сану у меня не было оружия.