Переселенцы

Гонцы ходили по селам, уговаривали казаков переселяться в новые края. Говорили, что Кубань бескрайняя, много на ней земли и эту землю получит каждый, кто пожелает.

Говорили, что нет на Кубани панов да ляхов, которые выжимают малороссийским казакам все соки, превращают их в крепостное быдло. Все бы хорошо, но пугала неизвестность, да то, что придется воевать с черкесами, защищать кубанские степи. Но какой казак не воевал? Какой казак не умеет держать острую саблю в руках?

Посоветовался Петр с родителями, рассказал, что полюбил он гарну дивчину, да страшно ему здесь жить, бесправными были законы, у богатых вся власть в руках, справедливости не дождаться. Недолго думали Обломии. Действительно тяжко стало жить на Украине, всю кровь высасывают паны паразиты. Решили завербоваться в новые края, может там найдут свое счастье.

Отправил Степан сватов в дальний край села, недолго там вели разговоры и вскоре повенчал старый поп на развалинах церкви Петра и Арину. В 1821 году не успели записаться на переселение, а на следующий год как раз в середине весны прибыл новый вербовщик в село и, собрав небольшую партию семейных и вольных казаков, отбыл с ними в далекую Кубань.

Таким образом весной 1822 года из Черниговской губернии на Кубань отправился со своими родителями стариками и любимой женой молодой казак Петр Обломий. Вместе с ними поехала в поисках своей доли и сестра Наталка.

В арбе, запряженной волами, почти не было свободного места. Под пологом, который защищал от солнца и дождя, ютились домочадцы Петра, а сам он зачастую, сменяя отца, шел впереди, вел в поводу ленивых, медлительных волов. Остальное пространство в арбе, помимо полога было завалено всяким скарбом, край не необходимым переселенцу в дальнем краю. Лежала борона, деревянный плуг с железными наконечниками, в больших плетеных корзинах квохтали несколько курей, обреченных сложить свои головы в пути и попасть в котел переселенцев. В центре арбы, под рогожей лежало несколько мешков с мукой, посевной пшеницей и гречкой. В плетеном коробе разместилось несколько сотен вяленой рыбы, заботливо заготовленной в дорогу. Жена Петра, Арина, в холщовой тряпице как драгоценность держала несколько жменек соли.

Она была беременной на последнем месяце, и все время проводила в тени, под пологом. За арбой шла скотина, которую они нажили на Украине – корова, еще один бык и две лошади. Надеялись Обломии разбогатеть на Кубани и завести большое стадо коров, табун лошадей и остальную живность. Силы для работы еще были, пугала только неизвестность, что там впереди, какая она Кубань?

Рядом с арбой Петра шли другие люди, соблазнившись посулами вербовщиков, согласившиеся искать свою долю в новых краях. Скрипели колесами арбы, пахло разогретым дегтем и пылью, донимали жара и оводы. Любая речушка на пути была как праздник, не только ребятня, но и взрослые с удовольствием окунались в прохладные воды, смывая пыль и пот с просоленных тел.

Шли целыми днями, по вечерам сидели у общего с соседями костра, делились впечатлениями, строили планы на будущее. Никто не знал, что их ждет впереди, знали только одно, что будет трудно и опасно. На этот случай всегда под рукой лежало ружье с припасами, да сабля, остро отточенная для лихого времени.

По дороге казаки охотились, благо, что края степные были дикие, живность непуганая. Женщины тут же на арбе потрошили добытых дроф да зайцев. Изредка на горизонте выскакивали татарские дозоры, но останавливались, увидев несколько десятков казаков с длинным обозом. Как не заманчива была добыча, но ослабели татары, боялись нападать на большой караван. Навстречу им вылетал отряд верховых, состоящий в основном из молодых казаков, жаждущих проявить себя в бою. Татары, издалека увидев скачущий отряд, тут же рассыпались цепью по степи и растворялись в мареве. Петр всегда участвовал в преследовании татарских отрядов. Однажды он даже догнал худого, в облезлом малахае татарина, занес саблю, да в последний момент ударил его по спине плашмя. Взвизгнул татарин, оглянулся перекошенным лицом, на котором видны были широко раскрытые глаза, что-то крикнул и еще более припустил свою лошаденку.

Смеялись потом в лагере над Петром, подшучивали добродушно, но зла особого на татар не имели, пока еще никто в караване не пострадал от них, а старые грехи давно уж были прощены, забылись.

Вечером любимая жена Арина обнимала, ласкала Петра, да шептала жарко, какой он храбрый да отважный. А у Петра от этих слов все больше наполнялось сердце гордостью и лаской к любимой. Прижимался ухом к животу любимой и слушал, как толкается ребенок изнутри. Он никак не мог поверить, что такая красавица любит его, что она будет матерью его ребенка.

Вскоре караван подошел к границе Войска Донского. Как-то выскочил из-за кургана на передовое охранение каравана отряд донских казаков. Стали пытать куда, да зачем идут переселенцы.