Переселенцы

В доме всё было перевёрнуто вверх дном: видимо, искали деньги. Хозяев не оказалось нигде.

Думали, что Обуховы убиты злодеями-грабителями, и срочно погнали в волость за становым и урядником. Однако Обуховы приехали домой как ни в чём не бывало, живые и здоровые – и сам Северьян, и Марьюшка-Обушиха.

Оказывается, пока бродяги пировали в кабаке у Агапихи, хитрый Обухов всё доброе имущество ночью перевез в соседнюю деревню, а потом под покровом ночи они с женой потихоньку скрылись из Прядеиной.

Когда приехал урядник, Северьян уверял, что и знать не знает четверых бродяг.

– А с чего они к вам-то привязались? – недоумевал урядник.

– Ни сном, ни духом не знаю, ваше благородие!

Урядник уехал ни с чем.

…Когда бродяга тайком пришел в Прядеину во второй раз, была уже глубокая осень, хотя снег ещё не выпал и стояли солнечные, погожие дни. Он ушел от Северьяна так же скрытно, и его не видал никто, а Обухов вдруг, ни с того ни с сего, уехал в Ирбитскую слободу с возом муки, да еще ночью, один.

Сосед услыхал стук лошадиных копыт по мёрзлой земле, посмотрел в окно и увидал, как Северьян поехал по дороге по направлению к галишевским полевым воротам. Сосед удивился, а проснувшаяся жена спросила:

– Че там, никак, едет кто-то середь ночи?

– Соседушко наш куда-то покатил, да с большим возом!

– Знамо дело – богатым и ночью не спится! Один он поехал, ли че ли? А гость-то где у него – и того бы заодним отвез… Говорят, вечор привели его от Агапихи – пьяней вина, лыка не вязал! Наши деревенские пьяницы – старик Плюхин да братаны Кузнецовы – в кабаке с ним связаться успели… Подвели его к ограде, отворили ворота, а он в воротах так и пал! Я как раз корову заставала, дак видела! – Шибко, поди, он любый Обуховым, гостенек-то! Северьян сам сроду не пивал допьяна, а тут терпит какого-то пьяницу, прогнал бы его, да и всё!

– Че, Иван, вставать печь топить?

– Спи знай, куда вставать – ещё, знать-то, около полуночи. Не дай Бог рядом с богатыми соседями жить – сами ночи не спят и тебе спать не дадут!

…Прошла осень. После Покрова нанесло снегу и сразу установился санный путь. По первопутку и заявились снова незваные гости к Северьяну Обухову. На этот раз сосед Иван хорошо разглядел четверых здоровенных мужиков. Первого бродяги, с приметным шрамом, в армяке и с котомкой за плечами, меж ними не было.

Четверо вошли в дом и дождались хозяина с мельницы. Тот вернулся, когда на дворе стало уже темнеть, и вошел в дом. Немного погодя четверо пришлых направились к Агапихе. Только стих скрип снега, как Северьян с женой стали из дому таскать мешки, грузить в сани.

Иван, видевший в щель из своего сарая торопливые обуховские сборы, в испуге выбежал за ворота.

– Дядя Северьян, али уезжаете куда?!

Обухов вылез из саней, посмотрел вдоль улицы и подошел вплотную:

– Вот что, сосед… Ради Бога, последи за домом: привязались ко мне четверо бродяг-грабителей. Я дал им денег, сейчас они у Агапихи пируют. Если они сюда возвернутся да в дом ломиться станут – беги по деревне, караул кричи, зови людей! Не ровен час, подожгут меня, тогда и твоему подворью не уцелеть! А коли убережешь мой дом – я хорошо рассчитаюсь… Да след-то за мной замети!

Обухов дернул вожжи. Иван вынес метлу и замёл след от саней… Зимой темнеет рано, но с женой еще долго не зажигали огня. На улице послышались пьяные голоса, и в северьяновом дворе залаяла собака; потом она отчаянно завизжала и смолкла, а в наступившей тишине послышался лязг сбиваемого замка. Тьма стояла – хоть глаз коли, и Иван с женой могли только догадываться, что творится во дворе у Обуховых. Неслышно выбравшись на улицу, Иван с женой как ошалелые побежали вдоль односторонка в разные стороны, вопя в два голоса: «Помогите! Караул, грабят! Обуховых грабят!».

Вскоре у Северьяна была полна ограда народу. У крыльца в крови валялся убитый пес Вьюн. Мужики-прядеинцы, вооружённые вилами и топорами, не решаясь войти в дом, толпились в ограде. Двери были распахнуты настежь, а из дому не доносилось ни звука.

…Обухов, как и обещал, хорошо рассчитался с соседом Иваном: дал ему пять рублей деньгами да аршин двадцать тонкого льняного холста. Соседу-бедняку такой расчет и не снился!

А через месяц на подворье Обуховых пришла настоящая беда. Она случилась тоже ночью, когда мельница была давно закрыта, и ни помольщиков, ни хоть кого-нибудь вокруг не было. Пожар полыхнул, как порох. Мельница, сараи, склады с мукой – все сгорело дотла. В ту же ночь на заимке Обухова сожгли дом, конюшни вместе со скотом и скирды хлеба.

Работников на заимке поутру нашли еле живыми, связанными и с кляпами во рту. Хватились – одного нигде не было. Когда связанных освободили от кляпов, все в один голос твердили – дескать, он убежал вместе с поджигателями.

На заимке дымились головни, тут и там валялись обгоревшие трупы животных. В одну ночь Обухов лишился всего имущества.

С той ночи староста назначил в Прядеиной ночной караул: все боялись и нос за ограду высунуть, тем более – обуховские соседи.