Перешагнувшие через юность

Они в одном звании, одних лет. Лишь ростом Юрасов обогнал Демина на целую голову. Да и выглядел постарше. Демин был этаким комсомольцем розовощеким, подтянутым, деловым.

— А, Ванюша, здравствуй! Хорошо, что мы встретились, — говорил он, энергично пожимая огрубевшую за первые же дни войны руку Юрасова. — По приказу комдива мы поступаем в распоряжение его заместителя. Отправляемся с ним на задание. Пошли, нас уже ждут.

В саду, где воздух был пропитан стойким запахом созревающих плодов, у шершавого ствола яблони стоял штабной автомобиль. Из него высунулся подполковник Нервишин, предложил садиться.

«Эмка» чихнула и запылила по дороге в поле. У развилки дорог остановилась.

— Идемте, — кивнул подполковник Демину и Юрасову. — А вы, капитан Плеханов, — он обернулся к молчаливому человеку, о чем-то сосредоточенно размышлявшему все время, — можете подождать здесь. Если нужно будет, я позову вас.

Втроем они взобрались на бугорок. Нервишин достал из чехла бинокль, посмотрел на запад.

— Ковыляют наши братья славяне, — с грустью произнес он, не отрываясь от окуляров. — Значит, тех, что с оружием, будем строить здесь, а безоружных — по той стороне дороги. — Плеханов! — крикнул, повернувшись к машине. — Приготовьтесь гостей встречать!

Увидев в руках у Демина бумаги, живо спросил:

— Это не сводка, политрук?

— Старая, товарищ подполковник.

— И что в ней?

— Наша авиация сбила пятьдесят три немецких самолета. Мы потеряли двадцать один самолет…

— А где бои?

— На Смоленском, Коростеньском и Белоцерковском направлениях. Также на Эстонском участке фронта.

— Ну то когда было, — вздохнул Нервишин. — Где-то теперь?

— На тех же направлениях, — подсказал Юрасов. — С добавлением Кексгольмского и Холмского. Вчера по радио шестинедельные итоги войны передавали.

— Вы знаете, вчера я разговаривал со старшим батальонным комиссаром Щербатых, с помощником начальника политуправления нашего фронта по комсомольской работе, — сказал Демин, извлекая на ощупь из полевой сумки блокнот и поглядывая то на подполковника, то на Юрасова. — За месяц в райвоенкоматы, райкомы комсомола, штабы частей и соединений поступили от комсомольцев тысячи заявлений. Тысячи! Просят принять в действующую армию.

— И что же? — Нервишин, спрятав бинокль, заинтересованно слушал. Юрасов тоже с нетерпением ожидал, когда политрук отыщет в блокноте нужную страницу.

— Вот! — Палец Демина задержался на строчке. — Военный совет фронта вынес решение двадцать пятого июля.

Он стал читать:

«Учитывая желание комсомольских организаций и отдельных комсомольцев допризывного возраста работать и действовать в составе войск Красной Армии, разрешить начальнику инженерного управления совместно с Политуправлением Южного фронта сформировать добровольческий комсомольский инженерный полк».

Демин захлопнул блокнот и добавил, что формированием полка уже занимается управление инженерных войск и Политуправление фронта. Помогают им местные комсомольские организации.

— Правильно, — одобрил подполковник. — Нам саперы позарез нужны.

А Юрасов молча вспоминал речь председателя Государственного Комитета Обороны по радио 3 июля: «Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом… превращение свободных народов в рабов немецких князей и баронов».

Вон чего захотели! Занять советскую территорию, угнать в плен советскую молодежь. Чтобы комсомольцы Страны Советов фашистам прислуживали?.. Да не будет этого никогда! Молодые тоже на фронт пойдут, будут сражаться, пока ни одного оккупанта на родной земле не останется.

В звонкой синеве неба, над самым полем вовсю распевала какая-то птаха, еще не вспуганная войной. Низко клонились перестоявшие травы, цеплялись за подошвы. Им бы лежать уже душистым стогом сена. Но не до них. Тот, кто сгребал здесь тем летом подсохшую траву, небось давно автомат вместо граблей держит. А, может, и нет его в живых… Жил человек, пришли захватчики и ни за что убили. На его земле, возле его дома. Ну, подождите!

4

Протарахтели машины с эвакуированными. Измученные люди со скорбно сжатыми губами, с внезапно прорезавшимися морщинками под глазами, они побросали в кузова первые попавшие под руку случайные вещи и поехали на восток. А куда именно? Сорвало их с насиженных мест, подхватило и понесло. Далеко ли?

Проводив взглядом последний грузовик, чернобровый хлопец перекинул через плечо клетчатый пиджак и обратился к своим спутникам, двум светловолосым юношам.

— Мы сюда, они туда.

— Где ж тот боевой отряд, Сашко? — вскинулся один из них с заметно выступающими лопатками, которые не могла скрыть застиранная ветхая сорочка. — Ты ж говорил про отряд?

— Ну, говорил, — Саша сдвинул широкие брови, зашевелил ими. — Такое решение в обкоме комсомола было. Понял, Серега? ЦК комсомола Украины поддержал инициативу…

— Да какой от нас толк? — вмешался в разговор другой светловолосый паренек. Он был крепко сбит, невысок. Под засученными рукавами украинской рубашки перекатывались тугие мышцы. — Красноармейцы годами учились, а мы что?