Пересказ о Феофане, всем известном Атамане

повисает тишина,

а потом, в одно мгновенье

разрывается она!

«АТАМАН!!! Да ты ли это?!

Как же мы, да во лесу?!

– угрожая пистолетом

заарканили Лису??»

И, лишь радуясь той встрече

те заблудшие сыны

– не тая в себе наречий

дали воли на усты:

«Атаман, да как же рады

мы Тебя, да увидать!

Вот же, выдалась отрада

– что не можно передать!

Ты, с прощением, мы просим

нас к себе, да возверни!

Всё, что есть, за это бросим,

– только прошлое верни!

Тяжко нам, не зная воли

по тому, кто во сердцах

придавал душе покоя

– зная мысли в головах…»

Атаман и шесть Доверий

– понимая их удел

попросили только время

в обсуждении дилемм…

И, на том, посовещавшись

порешали: «Быть сему!

– чтобы нам не воротавшись

всё заделать по уму -

«Поезжайте до Столицы

в паре дней, что на восток,

там, Матвейкина станица

даст приюта и куток!»

Но, в одном не сомневайтесь -

что теперь и навсегда

лишь трудами развивайтесь

и забудьте «те года»!

И забудьте Атамана

– не судьба вам ворошить,

называйте меня – Фаном

чтобы пены не мутить!

Ну, а коли не смогёте

и начнёте вы чудить,

то, вернувшись, при народе

стану разуму учить!»

И на том, они, решеньи

– исполняя тот наказ

поспешили, в завершенье

лишь откланяться в тот час!

Часть вторая

Ну, а после, вся дорога

– то и дело, восемь дней

лишь вела к тому порогу

в обсуждении идей…

Вот – Столица нова Царства,

вот – иные купола,

«Да уж, разница в убранстве

то ли дело – ляпота!

Да и люди тут другие,

да и нравы, знама те

– что, по крутости, иные

и суровы в простоте!

Потому, я всех просил бы

быть внимательном к тому -

что бывает не красивым

в пробужденье поутру!»

Разместились на подворье

рядом с красочным дворцом,

ожидая доброй воли

чтобы приняли на том.

Месяц мИнул… нет ответа…

«…Что-то в гости не зовут?..

Ах! – не добрая примета

коль сидим без дела тут…»

И, Захар, – что самый смелый

и по хитростям – мастак

заявляет: «То ли дело

нам сидеть запросто так?

Важно вызвать, интересом

любопытство для мужчин,

чтобы было бы уместным

донесение причин!»

И, к Цыгану обращаясь

– указав на ипподром,

он, с сомнением прощаясь

изложил сие о том:

«Ты, Цыган, что самый смелый

и заветный по коням

можешь доблестью умелой

вызвать трепет по сердцам?

Покажи-ка ты им, Братка

как умеешь, в свете дня

без вульгарного осадка

править резвого коня!»

Наш Цыган, как то услышал

– в тот же миг хватив узды

на коня, что был повыше

наложил свои персты,

А другие, грешным делом

– коневоды у Царя

лишь и видели – как Тело

стало частью для коня!

И, конечно, вольной прядью

в много-множестве волос

вызывает в том наряде

у Царя один вопрос:

«Кто же это, вы ответьте?

– не томите же меня!

Кто же тот, умелый ветер

– что вливается в коня?»

А Захар ему, ответом

дабы двинулся прогресс

добавляет в ту беседу

только новый интерес:

«Мы приехали из Царства

со границы той земли,

– где, не зная к вам коварства

делим радости во дни!

И желали бы мы с вами

тою радостью, сейчас

поделиться, как с друзьями

подписав на то указ!»

И Царю, то предложенье

– в ощущении чудес

показать во решенье

чтобы двигался прогресс:

«Что ж, не против, я бы с вами

тот указ, да подписать!

Лишь обсудим всё словами

дабы стимула придать!

Потому, того желаю

чтобы были в эти дни

вы гостями того края

– где друзей вы обрели!»

И заехавши в палаты

во красивейшем дворце

наши парни стали рады

и весёлыми в лице!

Часть третья

Как-то ночью, вдруг, Ерёма

залетает, как чумной

и в послании со стрёма

огорошил с головой:

«Просыпайтеся, Братишки

к нам беда сюда идёт,

так уж вышло, что картишка

не очко нам выдаёт!

Порешали, эти гады

в закулисье у себя -

что порезать им нас надо

– обвинив на том Царя…»

Тут же, словно на охоту

к ним вломились десять рыл,

и, закрыв пути-отхода

дали слову сучий пыл:

«Вас, как бешенных собак, мы

будем резать на ножах!

Чтобы было неповадным

красноречие в устах!»

Феофан, тому дивившись

лишь ответил: «Чей приказ?»

И, за нож уже схватившись

подал фразу в тот же час:

«Ах, иуды! Ах злодеи!

– что ж надели то вы?!

Вы же клЯлись нам намедни

в веки-вечные любви!

Коли резать нас решились

среди ночи, как свиней,

то, отвечу – вы ошиблись

и не видеть вам детей!»

В тот же миг и шесть Доверий

ухватившись за ножи,

то и дело, без сомнений

дали истину во лжи!

И проснулся весь дворец

от такого представленья,

поспешивши в тот конец

– где свершилось дерзновенье!

Царь и стражники, в порыве

– лишь в палаты к ним зайдя

стали, словно бы немые

ту картину обретя -

В куче тел, в кровавых лужах

в много-множестве причин -

лишь виднелись чьи-то туши

– бездыханных уж мужчин…

Феофан же, с лужи крови

из поверженных врагов

отвечал, по силам воли

– давши пищу для умов:

«Мы, как гости, в этом Царстве

появились у Тебя!

А сейчас, в таком убранстве

лицезрей же ты меня!

Эти «гости», что незвано

появились в темноте

лишь желали тебе срама

во темничной пустоте!»

Царь же, видя в Феофане

нечто новое во дни

отвечал, поклон роняя

за спасение Земли:

«Вы, как Други, в веки вечны

назначаетесь в сердцах!

И клянусь, что не беспечной

будет память на устах!»

А потом, спустя мгновенья

накрывает тишина,

и теперь настало время

чтоб завыла бы она…

…у Ерёмы и у Сеньки

на телах – лишь синяки,

два, аль три ещё пореза

да под глазом тумаки;

…у Захарки, как и в детстве

половина из зубов,

но не станет это место

зарождением обнов;

…у Ивана – семь порезов