Перестрелка на ранчо

— Спасибо, — ответил Джонни. — Поеду на своем — пусть тоже поучится.

— Правильно. — Смок Лэмсон улыбнулся и принялся сворачивать самокрутку. — Вам обоим надо учиться — тебе и твоему коню.

Джонни открыл дверь, и пламя в лампе метнулось в сторону. Очутившись на улице, Джонни пригнул голову, ибо прямо в лицо ему дул ледяной ветер. Пора бы уже привыкнуть, подумал он.

Джонни приехал на ранчо «Икс в квадрате» из Орегона. Там повсюду был лес, а ему хотелось разводить скот, поэтому он и перебрался в Аризону. Сменив за короткое время две работы, Джонни оказался в «Икс в квадрате», где срочно требовался ковбой. Босс нанял его, зато Лэмсон сразу же проникся к нему неприязнью, но он ничем ее не выразил, пока не почувствовал в нем соперника.

Все на ранчо знали, что Смок неравнодушен к Мэри Джейн Колкинс. Все, кроме Джонни Гаррета. Увидев ее на вечеринке, он несколько раз пригласил ее потанцевать, а потом проводил до дома. Смок бросился искать Мэри Джейн и нашел ее вместе с Джонни на качелях.

Его охватила холодная ярость, а Мэри Джейн, очевидно не осознавая, что она делает, сказала Смоку, что Джонни к весне станет старшим ковбоем.

— Вот подожди, я обязательно им стану, — сказал ей Джонни.

Услыхав эти слова, Смок Лэмсон поглядел на юношу и медленно улыбнулся.

— Знаешь, Мэри Джейн, — многозначительно произнес он, — уж я постараюсь ему помочь!

С этого-то все и началось. Теперь самая тяжелая и неблагодарная работа доставалась Джонни. В любое время суток его могли послать куда угодно. Все ковбои прекрасно понимали, что Смок ездит на Джонни и помыкает им, стараясь выжить из «Икс в квадрате».

— Ты, кажется, собирался стать здесь старшим? — язвил он. — Так что давай работай.

И Джонни работал.

Он уже и не помнил, сколько километров забора он починил, притом, что если Лэмсон был недоволен его работой, все приходилось делать заново. Он рубил дрова для кухни, то есть выполнял самую презираемую работу; он разыскивал по пустыне отбившихся от стада животных; он брал в руки лопату чаще, чем лассо, расчищая источники и копая канавы. Ему чаще, чем другим трем ковбоям из его команды, доставались ночные смены; он работал по двенадцать — четырнадцать часов в сутки, в то время как другие осенью и зимой работали по семь-восемь часов.

Смок Лэмсон был самым сильным мужчиной на ранчо. Он похвалялся, что никому еще не удалось победить его в драке, и, несмотря на то что весил на сорок футов больше Джонни, постоянно пытался спровоцировать юношу на драку.

Чем дальше шло время, тем хуже становилось Джонни. Чувствуя, что ему не выжить соперника, Лэмсон стал еще сильнее закручивать гайки. Даже Лэскер, обычно сдержанный и неразговорчивый, пытался образумить Смока.

— Что ты пристал к этому малышу? — спрашивал он. — Он ведь хорошо работает.

— Это мое дело, Дэн, — кратко отвечал Смок. — Когда я сделаю из него ковбоя не хуже нас с тобой, я от него отстану.

Джонни оседлал своего светло-гнедого жеребца и выехал из конюшни, наклонив голову, чтобы не задеть дверной косяк. Он распахнул дверь, не слезая с коня, а потом повернул его навстречу ветру и двинулся на западное пастбище.

Лужи покрылись коркой льда, а низинки уже замело снегом, но все-таки в воздухе снега было больше, чем на земле. С севера дул резкий, пронизывающий ветер, и снежинки, подхваченные им, неслись над землей. Если в такую погоду быки сдвинутся с места, их уже ничем не остановить. Недалеко от той долины, по которой он поедет, лежит Полынная равнина, пятьдесят миль в ширину и двадцать пять в длину. Путь туда преграждает только сухое русло глубиной сорок футов. Если быки, спасаясь от ветра, пойдут на юг, то они доберутся до него, промерзнув до костей, и, свалившись с обрыва, не смогут выбраться и погибнут.

Джонни слыхал о таких случаях, когда скот неожиданно срывался с места и шел напролом куда глаза глядят, но самому ему такого видеть не приходилось. Впрочем, он легко мог себе это представить.

Он провел в седле уже больше часа, когда наконец появился первый бык, чалый великан, который, тяжело ступая, шел прямо на него. За ним шел еще один и еще… и впервые в жизни Джонни охватила паника.

Глубоко в душе он понимал, что никто никогда всерьез не допускал возможности того, что скот вырвется на свободу, Долина, где он пасся, была обнесена забором, и Джонни был уверен, что Смок послал его дежурить просто из предосторожности или из вредности. Должно быть, ветер повалил забор, и быки двинулись вниз по склону.

Бежать за помощью было уже поздно. Джонни выхватил револьвер и выстрелил в воздух, то ли надеясь остановить быков, то ли давая сигнал другим ковбоям, что случилась беда. Однако надежды его не оправдались — быки не остановились, а сигнал никто не услышал. В отчаянии он попытался завернуть животных, но тщетно. Те быки, которых ему удалось заставить свернуть, тут же пропали в снежной круговерти, а остальные по-прежнему шли, не обращая на него никакого внимания.

А за первыми быками шли еще и еще, и казалось, что конца им не будет.