Перестройка

На философии звёзды не сошлись. Накануне они в общаге обмывали машину, купленную товарищем. Южный осетин Альберт, как это принято на Кавказе, был мастером спорта по вольной борьбе. А вот что его отличало от других кавказцев, так это знание наизусть двухтомного «Капитала» Маркса, свободное владение английским языком и папа – профессор-филолог. Альберт был аспирантом третьего года обучения. Машину он купил подержанную, румынскую «Daciа», прав у него не было, и водить он не умел. Зачем купил – непонятно. К Ромке Альберт зашёл под вечер, когда тот только сел наконец почитать учебник по философии.

– Рома, привет! Ты же умеешь машину водить?

– Привет, Альбертозо! Давно не приходилось, – подобным обращением Ромка намекал, что Альберт с его бычьей шеей и трёхдневной кавказской щетиной больше всего походил на сицилианца из коза ностра. Хотя сицилианцы в массе своей были для него мелковаты. Боролся Альберт в категории до восьмидесяти шести, обычно весил девяносто, и жира в нём не было ни капли.

– Слушай, я тут тачку купил, пойдём покатаемся!

– Не могу. У меня завтра вступительный в аспирантуру по философии, а я только первый раз учебник открыл…

– Ты что, собираешься философию за три часа постичь? – Альберт от души развеселился. Его улыбка могла навеять ужас на случайного прохожего поздней ночью. Наверное, нечто подобное в последний раз видели жертвы мафии, когда на их ногах застывал цемент.

– И то верно! – Ромке с самого начала собственная идея казалась глупой, но нужен был внешний толчок, чтобы он с облегчением встал из-за стола. – Идём!

Они с часик покатались по территории МГУ. Сначала управлял Ромка, потом Альберт попробовал сам, и у него неплохо получилось. В восторге он предложил это дело обмыть. Ромка вяло сопротивлялся. Товарищ настаивал. Отказать Альберту он не мог. Пили осетинскую домашнюю самогонку. Она была ароматная и довольно крепкая. Потом опять пошли кататься. Было уже совсем темно. Пили прямо в машине. В итоге Альберт въехал в фонарный столб. Несильно, но радиатор треснул, и тосол из машины вытек. Поэтому решено было оставить её так до утра. Потом снова пили и закончили уже под утро, потому что уснули. Через несколько часов Альберт растолкал Ромку:

– Ты говорил, у тебя экзамен!

– Я не пойду! – Ромка слабо сопротивлялся.

– Ты говорил, надо быть обязательно, и взял с меня слово, что я тебя подниму!

– Альберт, лучше убей меня!

– Запросто! – Альберт обхватил его за пояс, легко поднял и отнёс в душ, где засунул под холодную воду. Ромка орал как резаный, но вырваться из железных клешней не мог.

На экзамен он почти успел. В том смысле, что появился в аудитории последним, но был допущен под неодобрительными взглядами комиссии. Ему было очень плохо, и это было заметно – он был зелёного цвета.

Кто-то из девочек сердобольно передал учебник, и он открыл его на коленях. Комиссия делала вид, что ничего не замечает. Но проблема заключалась в том, что он не понимал написанного. Строчки скакали, кривлялись и ухмылялись в лицо! Никакого смысла из прочитанного извлечь не удавалось. Лоб покрывала испарина, желудок закручивало в тугой узел – всё, что он мог, это сдерживать отвратительные позывы. Пришло время предстать пред очами комиссии. Ромка мужественно проделал путь до одинокого стула перед столом, покрытым красной скатертью. На столе стоял запотевший графин с водой и три гранёных стакана – по числу членов экзаменационной комиссии. Он молчал. Комиссия смотрела на него. Он смотрел на графин. Видел, как маленькая прозрачная капля бежит по запотевшей стенке, всё увеличиваясь в размерах. В горле пересохло. Он боялся открыть рот.

– Итак, молодой человек, первый вопрос звучит: «Свобода как философская категория», – председатель комиссии решил помочь чересчур застенчивому кандидату в аспиранты.

– Извините! Можно? – Ромка пальцем указывал на стакан. Он боялся произносить длинные предложения.

– Ах да! Конечно. Конечно! – председатель был сама любезность и подвинул ему пустой стакан.

Ромка налил и выпил, не отрываясь! Потом снова налил и снова выпил! Холодная и бесконечно вкусная вода! Очень хотелось налить третий стакан и пить его небольшими глоточками, смакуя и не торопясь, но эти любезные люди ждали от него пространных ответов на вопросы, смысла которых он не понимал. Ромка задумчиво смотрел на них. Они смотрели на него. Пауза затягивалась.

– Итак, может быть, вы начнёте свой ответ с перечисления философов прошлого, кто затрагивал в своих работах понятие свободы?

Ромка задумался.

– Расскажите нам, кто из классиков писал на тему свободы?

Ромка собрался с духом и пошёл с козырей:

– Маркс, Энгельс и Ленин!

– Почему вы так решили? – опешил председатель.

– Да они столько всего написали, наверняка и о свободе тоже!

– Спасибо. Идите!

Выходя, Ромка заметил торжествующий взгляд отличницы Регины – наконец-то награда нашла героя!

* * *