Переступая грань

Лиза подавила вздох. Обычный вопрос иностранца. Ну не могут они понять, почему советская власть постоянно лезла во все, что попадалось ей под неизменно горячую руку: в музыку, живопись, науку... Стала объяснять, как всегда в таких случаях чувствуя себя едва ли не виноватой, во всяком случае в ответе за невежду Лысенко, стертых в лагерную пыль генетиков, чудовищную вакханалию агрессивной посредственности. Монсеф слушал внимательно, сочувственно, с детским недоумением моргая ресницами, хотя понимал далеко не все.

- Спасибо, - сказал уважительно. - Как ты все знаешь! Теперь спрашивай ты. Только сначала схожу за печеньем - я забыл про вашу русскую манеру всегда пить чай.

- Валяй!

Бутерброды были уже проглочены.

Монсеф двинулся к двери, но оглянулся, притормозив и задумавшись. Тонкие ноздри его великолепной лепки носа нервно вздрагивали.

- Как ты сказала? - с любопытством поинтересовался он. Опахала ресниц прикрыли глаза.

- Валяй! - весело повторила Лиза. - Значит, "иди".

- А почему "валяй"? - не отставал любо-знательный Монсеф. - Ведь "валяться" - значит "лежать"?

- Почему? - задумалась Лиза. - А черт его знает! - беспечно махнула рукой. - Язык не всегда логичен. А может быть, всегда не логичен. Вот скажи, почему у вас, на севере Ливана, обычное для южан слово...

Печенье так и не появилось в Лизиной комнате: о нем просто забыли, пустившись в странствия по диалектам. Позднее к ним присоединился Хани, который как раз рыскал по этажу в поисках Монсефа. И очень кстати он появился, потому что Монсеф все чаще поглядывал на Лизу как-то уж очень ласково, и все длиннее становились паузы, слаще пахла за окном черемуха, призывней пощелкивали, посвистывали в саду соловьи. Он уже совсем было решился взять в свои ее руку, но тут-то и возник Хани.

- А-а-а, вот ты где, - мельком улыбнувшись Лизе, сказал он Монсефу. Я так и знал.

- Иди-ка сюда, - обрадовалась сидевшая за столом Лиза. - Мы тут как раз разбираем...

И смуглый Хани, с роскошным шелковым бантом на шее, склонился над пепельной прелестной головкой.

Разошлись очень нескоро, все решив, сняв все вопросы. Позднее накопятся новые, но пока... Волнения Монсефа Лиза даже не заметила. А на следующий день старшекурсников торжественно собрали в деканате: почти всем светила практика в "их" странах. Но сначала следовало пройти комиссию. Не медицинскую, что было бы, вообще говоря, естественно, а в Министерстве образования.

- Какая комиссия? Что за комиссия? - всполошились студенты.

- Да так, - чуть поморщился Михаил Филиппович, декан. - Для проформы.

- Не горюй, Алюш, - виновато сказала Лиза соседке по блоку. - Что же делать, если с турками нет соглашения? Да и с Ираном - тоже. Так что ваша группа в одиночестве не останется. Ребята с фарси остаются тоже.

Аля из деревни со смешным названием Петушки была тюркологом - будущим, разумеется.

В том, что арабисты, китаисты и разные прочие шведы, с кем соглашения были, поедут, не сомневался никто, но пройти комиссию полагалось.

"Выездная комиссия Министерства высшего и среднего специального образования" - так длинно и скучно назывались те пятнадцать угрюмых типов, что сидели за длинным столом в гулкой пустой комнате и вершили судьбы счастливчиков, отправлявшихся на практику за границу. Впрочем, счастливчик ты или нет, комиссия-то как раз и решала. Состояла она в основном из мужчин (ну это естественно!), и возглавлял ее тоже мужчина - невзрачный человечек в очках с выразительной фамилией Сучков. Таким вот сучковым этот заморыш и оказался.

В приемной толпились студенты. Просторный зал до краев был ими наполнен. Студенты сидели на немногих стульях - иногда по двое на одном, на леденящих зад подоконниках, стояли, прислонясь к холодным стенам, слонялись туда-сюда, к входу-выходу. Нервные без конца бегали в уборную.

Вызывали по алфавиту.

- Что говорили? О чем спрашивали? - набрасывались на выходящих из комнаты, двери которой были плотно закрыты, и подслушать было ничего невозможно.

Спрашивали о многом. Имя, вуз, факультет, оценки - это понятно. Но дальше... Иногда вопросы были просто пугающими: как думаете себя вести в Германии? Что знаете о правительстве ФРГ? А о правительстве ГДР? В чем разница их позиций... Каких позиций? А всех! Ну ясно же: наши - за мир, а те - поджигатели.

- И что ты сказал?

- Сказал: "Буду вести себя так, чтобы не опозорить высокое звание советского студента", - с усмешкой добавил длинный парень, и все засмеялись.

- А они? - с восторгом уставилась на парня светлоглазая и светловолосая девчонка.

- Они? "А еще?" - говорят.

- А ты?

- А я: "Буду отлично учиться, чтобы в дальнейшем принести пользу Родине".

- А они? - не отставала девчонка, которая ехала в Польшу.

- Хорошо, - говорят, - идите. Теперь ждите вызова в выездную комиссию ЦК.

- Как - еще комиссия?

- А ты не знала?

Девчонка в ужасе схватилась за голову.

- Да не дрейфь ты, - обнял ее за плечи парень, умело воспользовавшись моментом. - Радио слушаешь? Вот по нему и чеши!