Переступая грань

"Может, и мне так? - подумала Лиза. - Извлечь из недр стола роман Джебрана - она только что на него натолкнулась, - разложить на столе чистые листы, а рядом толковый словарь и словарь арабских синонимов - ценность немыслимая, переданная из Каира Ларисой Кучберия, однокурсницей, - да и начать творить?" Но место за столом было занято, а два творца на маленьком таком пространстве - это уже, как сказала бы Аля, - перебор.

- Сейчас, сейчас, - бормотал Лёня, нанося штрих за штрихом - резко, размашисто, дерзко.

Когда Лёня принес листки и Лиза взяла их в руки, она прямо ахнула. Да, он, конечно, талантлив. Ни арабов, ни ее самой не было на листочках, и все-таки они там присутствовали. Огненный взгляд Мохаммеда, изгиб талии Лизы, развевающийся балахон Лейлы - каким бы он был художником, если б не заметил обольстительной прелести этой девушки! - кусок колонны, парящая в воздухе ваза... А над всем этим - где-то там, в небесах, - витает нечто божественное, объединяя детали в единое целое, являясь их доминантой.

- Кто это? - спросила Лиза и тут же поняла, что вопрос глупый.

- А я не знаю, - пожал плечами совершенно вымотанный, счастливый Лёня. - Может, я, может, дух человеческий, или талант... Ну, талант сильно сказано: талантлив был Рафаэль... Скажем, способности, тяга к прекрасному... Ох, как я устал!

Прищурив синие глаза, он тихо улыбнулся Лизе, и ревность кольнула ее остро и неожиданно. Не к Маше или какой-нибудь другой женщине, а к его мастерству, которое, ясно же, для него всего превыше, а может, единственное, что важно на самом деле. Остается, значит, одно: быть рядом, не растворяясь в нем, - со своими туристами, переводами, дипломом, со своим делом. Главное - не раствориться в этом странном притягательном человеке.

Лёня откровенно зевнул, обнял Лизу.

- Будем спать?

- Ага.

Хоть спать ей совсем не хотелось.

8

На кровати под теплым стеганым одеялом лежала маленькая старушка.

- Мам, это Лиза. Я тебе о ней рассказывал.

Старушка внимательно посмотрела на Лизу.

- Что ж ты не предупредил? - укоризненно сказала она. - Я бы поставила чай. А то все лежу и лежу. Проводи нашу гостью в гостиную.

Гостиной называлась первая комната, очень чистая и уютная, через которую они прошли к Надежде Павловне, матери Лёни.

- Садись, Лизунь, - сказал Лёня, - а я займусь чаем.

Он скрылся в кухне.

- Что ты там делаешь? - крикнула из спальни Надежда Павловна. - Все равно по-моему не сумеешь.

- Да где уж мне! - прокричал в ответ Лёня.

- Только не вздумай заваривать! Я сама!

- Хорошо-о-о!

Так они перекрикивались друг с другом, и слушать их было весело, потому что они явно любили друг друга и, похоже, дружили. Как поняла это Лиза, она и сама не знала - может, по этим вот перекрикам? - но позднее выяснилось, что не ошиблась.

Надежда Павловна вышла в кофейном платье с белым учительским воротничком и в туфлях, не в тапочках, как ходят в большинстве московских домов. Ее выцветшие, но тоже синие, как у сына, глаза приветливо смотрели на Лизу.

- Давайте знакомиться. - Она протянула Лизе сухую, неожиданно крепкую руку. - Лёня был прав: вы действительно очень красивая.

Лиза вскинула голову, готовясь протестовать, но старушка отвела рукой ее возможные возражения.

- Уж я-то как-нибудь в этом толк знаю...

И Лиза вспомнила, что старушка - искусствовед, автор многих книг и до сих пор где-то читает лекции.

На стенах висели в рамочках фотографии.

- Это наш курс, - проследив за Лизиным взглядом, сказала Надежда Павловна. - А это наша компания, тайный кружок формалистов. - В голосе ее была улыбка. - Слыхали про такое течение?

Лиза кивнула не очень уверенно.

- Понятно, - спокойно сказала Надежда Павловна. - Нас старались не замечать. О нас не писали, работы наши не выставлялись, а рукописи лежали годами, десятилетиями...

Она кивком головы показала на старинный массивный шкаф.

- Они и сейчас там лежат, ждут своего часа.

- Думаете, дождутся? - бестактно спросила Лиза.

- А как же? - не обиделась Надежда Павловна. - Куда они денутся? Хватило бы жизни...

В дверях возник Лёня.

- Милые дамы, - шутливо поклонился он. - Пожалуйте к столу.

Он почтительно взял мать под руку. "А ведь и вправду, - подумала Лиза, - никакая она не старушка, а дама. Это только там, в постели, она казалась старенькой и беспомощной".

На столе были нарезаны сыр, колбаса, стоял опять-таки торт. Чашки были удивительной красоты.

- Это наши, фамильные...

Надежда Павловна держала чашку в ладонях, покачивая ее, как дитя.

- Ну, заваривай, - сказал ей Лёня.

- Как, а ты разве не заварил? - удивилась Надежда Павловна.

- Так ты ж не велела! - возмутился Лёня.

И оба они расхохотались. Серебряный голосок матери вплетался в баритон сына, смеялись они от души, как смеются искренние, хорошие люди. "С ней-то уж точно я подружусь", - подумала Лиза.

- Лёня хвалится, что вы знаете экзотический какой-то язык?

- Арабский, - напомнил Лёня.

- Мерси вам, - поблагодарила его Надежда Павловна. - Память у меня стала ни к черту! Так как - знаете вы арабский? Врет небось. Набивает своей девушке цену.

- Нет, не врет, - подхватила ее шутливый тон Лиза. - Знаю немного.