Переступая грань

Усталость была безмерной, и все, что с ней происходит, Лиза видела как бы со стороны. Ощущение было столь неприятным, что она отдала бы все на свете, чтобы его избыть. Все, не только свободу. Она потеряла Жана, теперь вот теряет Лёню. "Это все потому, что мы не женаты..." Может быть, правда?

- А ты меня любишь? - с надеждой спросила она.

- Конечно!

- И не разлюбишь?

- Да ни за что! - засмеялся Лёня, и в смехе его было извечное торжество мужчины - хозяина положения всегда и во всем, даже если одна женщина встретила у него другую.

Он очень этой ночью старался, но Лиза всей кожей своей ощущала, что постель не остыла еще от той, другой, длинноносой. И хотя Лёня только что эту длинноносую выгнал - что, кстати, не делало ему чести, - она, казалось, незримо присутствует здесь, в этой комнате, на этой тахте, рядом. Во всяком случае, так чудилось Лизе. "Такая уродина, - страдала она. - Хоть была бы хорошенькой, а то ведь уродина!" Да, не знала Лиза мужской психологии. Да и физиологии тоже не знала.

Лёня, чувствуя, что все не то и не так, целовал ей ноги и пытался поцеловать то, что на Востоке зовут "цветущим садом", но Лиза отстранилась.

- Не надо, я не люблю.

Она и вправду этого не любила. Стеснялась и ничего не чувствовала в ответ, кроме неловкости. А вот когда Лёня касался ее груди, просто касался - легонько, кончиками чутких пальцев, - вспыхивала от жгучего, нестерпимого, невыносимого желания: когда ж он войдет в нее, заполнит ее целиком, и они повернутся набок, качаясь в согласном ритме, прильнув друг к другу, и одна ее нога будет подниматься все выше, а другая - чувствовать его на себе.

- Прости, я что-то устал сегодня... Не сердишься?

- Нет, что ты. Спи.

Он тут же заснул, а она долго лежала без сна. Забылась под утро. Сквозь сон - было еще темно - почувствовала, как Лёня, целуя, осторожно поворачивает ее к себе, поднимает рубашку, его живот льнет к ее животу, а язык ласкает соски... Нет, она его никому не отдаст! И если для этого придется выйти замуж... Что ж, в конце концов все выходят.

- Лапушка, - вкрадчиво шептал Лёня, - какая ты у меня душистая, тепленькая со сна... Ох, не спеши, не так резко, ласточка...

Но Лиза его не слышала. Все в ней пылало, рвалось наружу из темных, сокровенных глубин ее естества, и как могла противиться она зову природы?

- Мамочка, я выхожу замуж. Вчера мы подали заявление.

- За того художника? - Голос мамы звучал так близко, словно она была в соседней комнате, а не у себя в кабинете, в Красноярском порту. - Когда свадьба? Может, мне удастся вырваться и я прилечу?

- Какая свадьба, мамуля? - засмеялась Лиза. - Распишемся, выпьем шампанского... Это будет в марте, тридцатого. А летом прилетим к тебе, на этюды.

- Да, для художника здесь раздолье! - Показалось ей или нет, что мать с облегчением перевела дух? - Ты же помнишь, какие разноцветные у нас здесь горы? - радостно продолжала мать. - А Енисей... Я вам устрою что-то вроде круиза.

- Да, мамочка, обязательно, - обрадовалась великолепной идее Лиза.

- Детка, я сегодня же, телеграфом, вышлю тебе денег на платье.

- Не надо телеграфом: дорого.

- Ну почтой, времени ведь достаточно. Целую тебя, родная. Привет от Павла Васильевича. И поздравление!

- Он же еще ничего не знает, - засмеялась Лиза.

- Узнает! - не растерялась Анастасия Ивановна.

- У тебя с ним все по-прежнему?

- Лучше, лучше! - крикнула мама. - По-прежнему - не то слово! Мы так близки друг другу...

Голос у матери был просто девичий.

- Ну, я рада за вас, - снисходительно сказала Лиза, заканчивая разговор. - Передай и ему от меня привет.

"Маме теперь не до кого", - с некоторой грустью подумала Лиза, вешая трубку. Огромное расстояние теперь между ними, и расстояние это - не только пространство Москва-Красноярск. "Странно все-таки: ведь ей уже сорок пять..."

Через неделю пришли деньги - очень большие. Их хватило и на платье, и на туфли, и на сумку, и еще осталось. "Это от нас с П.В., - было написано мамой на бланке. - Если вы будете счастливы так же, как мы, то знай, что это и есть настоящее счастье. Особенно если его не приходится ни с кем делить". В последних словах была неприкрытая горечь. "Ах, мама, мамочка, бедная ты моя! Что же будет, когда все кончится? Хотя ты, конечно, думаешь, что у вас с Павликом - нечто небывалое, на всю жизнь. Все всегда так думают... Тогда я прилечу и буду с тобой рядом; тогда я тебе понадоблюсь".

Лиза чувствовала себя сейчас старше, мудрее, опытнее наивной мамы, которую навещает ее седовласый Павлик, а потом отчаливает к себе домой, в Дивногорск. А мама остается одна, и однажды останется одна навсегда.

10

Свадьба - скромная, но веселая - все-таки получилась.

- А на что же в таком случае мастерская? - задал риторический вопрос Лёня. - Сдвинем в угол мольберты, притащим стол. Ну нельзя же не пригласить, например, Пашку? А Ваську? Да он меня просто сожрет, если зажму свадьбу. И мама обидится. И потом, есть примета: если женятся навсегда - то должна быть свадьба. Если на время - обойдется и так.

Лиза о таком никогда не слышала, но раз есть примета...