Переступить черту

Эллис заметил, что прибыло подкрепление: патрульная машина остановилась позади их седана. Он достал из кармана ветровки эластичную ленту для связывания задержанного.

– Уберите, пожалуйста, правую руку с крыши автомобиля и отведите ее за спину, – обратился он к Холлеру.

– Да, конечно, – ответил тот.

Эллис туго стянул запястья адвоката за спиной. Холлер не выразил протеста. 

* * *

После того как полицейский патруль увез адвоката на проведение анализа крови, Эллис надел перчатки, в которых сыщики работают на месте преступления, достал из багажника пневматический клин и слим-джим[15] и направился к «линкольну». Холлер, заблокировав машину, считал, видимо, что перехитрил полицейских, но Эллис был еще хитрее. Дождавшись, когда скопившийся на перекрестке транспорт разъедется, он вставил воздушный клин в щель между оконной рамой передней дверцы и корпусом автомобиля и начал накачивать грушей воздух. Клин стал расширяться, образовав щель шириной в дюйм. Всунув в щель металлический прут, Эллис нажал на кнопку электронного отпирания дверей, расположенную на подлокотнике сиденья. Четыре дверных замка разом щелкнули, открыв доступ в салон. Сигнализация была теперь отключена, поэтому он смело распахнул переднюю дверцу и отпер багажник. Эллис не в первый раз вел наблюдение за Холлером и знал, что тот часто обсуждает дела в автомобиле и держит документы в багажнике. Патрульные перед отъездом вызвали тягач для буксировки «линкольна» в полицейский гараж, и Эллис прикинул, что у него есть в запасе полчаса до прибытия тягача.

Заметив лежавший на сиденье мобильник адвоката, Эллис взял его и включил экран, но для продолжения нужно было знать пароль, так что телефон оказался бесполезен. Эллис хотел уже кинуть его обратно, но тут на экране высветился вызов. Индикатор сообщил, что звонит Дженнифер Аронсон. Имя ничего Эллису не говорило, но он занес его в свой банк памяти.

Закрыв переднюю дверь, Эллис заглянул в заднюю половину салона и сразу обнаружил портфель за спинкой водительского сиденья. В портфеле лежали три блокнота, какими пользуются юристы, с неразборчивыми записями, относящимися к трем разным делам, и пачка визитных карточек, скрепленных резинкой. Больше ничего примечательного портфель не содержал. Эллис вернул его на прежнее место и перешел к багажнику.

Прежде чем открыть его, Эллис вопросительно посмотрел на своего напарника в штатском, слушавшего полицейское радио. Лонг поднял два больших пальца, показывая, что все в порядке. Эллис кивнул ему в ответ.

В багажнике стояли бок о бок три картотечных ящика. Это было как раз то, что он искал. Быстро перебрав бумаги пальцами в перчатках, он наткнулся на карточку с надписью: «Фостер».

– Есть! – произнес Эллис.

10

Комната дочери была закрыта, но из-под двери пробивалась полоска света. Босх негромко постучал.

– Я пришел, – сообщил он.

– Привет, папа, – отозвалась Мэдди, однако приглашения войти не последовало.

Он постучал еще раз:

– Можно?

– Конечно. Не заперто же.

Босх открыл дверь. Дочь стояла около постели и запихивала спальный мешок в большой рюкзак, снабженный колесами. Поездка должна была продлиться всего несколько дней, но Мэдди укладывала все, что было в списке, который им дали в школе.

– Ты ужинала? – поинтересовался он. – Я купил кое-что в булочной «Панера».

– Да, я поела. Ты не звонил, поэтому я приготовила тунца.

– Могла бы набрать меня и спросить.

– Ты тоже мог, – парировала она.

Босх решил не продолжать разговор на эту тему. Указав на разложенные на полу вещи, которые предстояло поместить в рюкзак, он спросил:

– Предвкушаешь поездку?

– Да не особенно, – пожала плечами Мэдди. – Не представляю, каково это – жить в палатке.

Босх подумал, нет ли тут упрека в его адрес. Он никогда не вывозил ее на лоно природы с палаткой, да и сам не выезжал. Правда, он ночевал в палатках и окопах во Вьетнаме.

– Ну вот, теперь узнаешь, хорошо это или плохо. Ты же едешь с друзьями, будет весело.

– Возможно, после окончания школы я никого из этих друзей больше не увижу, – заявила она. – Не понимаю, зачем… Люди должны ходить в походы по собственному желанию, а не потому, что кто-то это запланировал.

Соглашаясь с ней, Босх кивнул. Мэдди была в таком настроении, когда с каждой попыткой взбодрить ее она только еще больше мрачнела. Они оба уже знали это по опыту.

– Ну ладно, – вздохнул он. – Мне нужно еще кое-что почитать. Спокойной ночи, детка.

– Спокойной ночи, папа.

Подойдя к дочери, Гарри поцеловал ее в макушку.

– Наверное, лучше нести спальник отдельно, – заметил он, взглянув на вещи. – Занимает слишком много места.

– Нет, – возразила она, – нам сказали, что все должно быть в одном рюкзаке. Это самый большой, какой я смогла купить.

– Гм, тогда прости.

– Папа, сколько ты выпил сегодня? – спросила Мэдди.

– Один мартини в компании с твоим дядей. После этого я ушел, а он остался.

– Правда?

– Да. Мне надо еще поработать, так что доброй ночи.

– И тебе, папа.