Переступить черту (сокращ.)

Когда она это сказала, я как раз проезжал мимо украшенного гирляндами здания отеля «Плаза» и на секунду поверил, что нынешнее Рождество и вправду может стать счастливым. Но тут вдали показалось зловещее зарево прожекторов, расставленных вокруг собора.

— Поговорим попозже, — сказал я и захлопнул крышку телефона.

Свернувшаяся в клубок Лора Уинстон лежала, потея и дрожа, на полу тесной исповедальни. Она провела под замком уже двадцать часов, то впадая в забытье, то снова приходя в себя. Впрочем, с тех пор как часов шесть или семь назад в исповедальню начал пробиваться тусклый свет от витражных окон, она все время пребывала в сознании, мучаясь от жара и боли наркотического голодания.

А когда она заметила в полированной медной пластинке на двери свое отражение, было уже около полудня. Косметику на ее лице разъели пот и слезы, концы светлых, медового оттенка волос были покрыты брызгами рвоты. Ей пришлось пройти через это страшное испытание, чтобы наконец уяснить правду: она уже старуха.

«И ведь я приносила людям самый настоящий вред! — думала Лора. — Особенно женщинам». Месяц за месяцем она распространяла, пользуясь своим журналом, миф о вечной элегантности и о возможности обратиться в красавицу. Одевала в дорогую одежду малолетних генетических уродцев и называла это нормальным.

Когда она выберется отсюда — если выберется, — все будет иначе, решила Лора. Она ляжет в клинику для наркоманов. Откроет благотворительный фонд.

Когда прямо за дверью исповедальни грянул пистолетный выстрел, он показался Лоре взрывом, прогремевшим у нее в голове. Потом звон в ушах стих, и она услышала крики людей. А когда мимо ее двери проволокли тело, у Лоры перехватило дыхание.

Они застрелили кого-то! Но кого? Почему?

Их захватили вовсе не ради денег, с ужасом заключила она. Им придется, одному за другим, ответить за свои мерзкие грехи.

«Я следующая», — подумала Лора, и к горлу ее подступили рыдания.

Проходя через пропускной пункт, я увидел Оукли и еще пару копов, бежавших к собору. Это могло означать только одно. Я взглянул на часы. Джек сказал — в полночь. А сейчас лишь половина одиннадцатого. Кого они убили на этот раз? И почему сделали это раньше назначенного срока?

Когда Оукли и те двое доставили к машине «скорой помощи» носилки с телом, я уже был рядом. Лица убитого я так и не разглядел — к носилкам сразу же бросились медики. Но вдруг застыли как вкопанные. Одна санитарка отвернулась. Сотрясаясь от горя, она села на тротуар, прямо в желоб водостока. Засверкали вспышки фотокамер. И только тогда я наконец разглядел того, кто лежал на носилках. Это был Джон Руни, кинозвезда, комик.

— Боже мой! — воскликнул Оукли. — Сначала мы потеряли мэра. А теперь они убили Джона Руни!

И тут я все понял. До меня дошло, почему бандиты уничтожают знаменитостей, совершая одно зверское убийство за другим. Таким способом они давят на нас. Трупов становится все больше, мы выглядим в глазах общественности все хуже. Если мы потерпим неудачу, люди станут винить в этом не бандитов, они станут винить нас.

Висевший у меня на поясе кризисный телефон зазвонил. Я мысленно отсчитал четыре гудка и только затем ответил на вызов.

— Привет, это Джек, — глумливо сообщил этот гад. — Джек с приветом. Дошла шуточка? Конечно, у Руни они были посмешнее, но, думаю, лучшие его дни теперь уже позади. Время вышло, Майк. Больше никаких проволочек. Если к девяти утра на моем счете не будут лежать все деньги, под рождественской елкой окажется столько богатых и знаменитых покойников, что Санта-Клаусу придется засунуть все свои подарки обратно в камин.

Было уже около двух часов ночи, когда я, полусонный, оторвал голову от клавиатуры компьютера, которую использовал вместо подушки. Бешеная суета, царившая в командном центре, унялась, ее сменил настороженный шепоток. Работу мы почти закончили. Правдами и неправдами, но нам удалось набрать без малого семьдесят три миллиона долларов.

— Может, передохнете, Майк? — зевнув, спросил Пол Мартелли. Он ездил спать домой и только что вернулся. — В ближайшее время никаких событий не ожидается.

— Я хочу быть рядом, если что-то случится, — ответил я.

Мартелли похлопал меня по плечу.

— Послушайте, Майк, — сказал он, — мы же знаем, что происходит с вашей женой. Я понимаю, как вам тяжело. Если появится что-то новое, мы позвоним вам в ту же секунду. А сейчас валите отсюда. Мы с Мейсоном вас прикроем.

Просить дважды меня не пришлось. Да и в любом случае я понимал, что переговоры закончились и эти сволочи победили. Нам еще нужно будет обговорить условия освобождения заложников, транспорт, который, по мнению бандитов, понадобится им, чтобы отчалить в безопасное место. Но все это может и подождать.

Добравшись до дома, я зашел по очереди в комнаты ребятишек, посмотреть, как они. Может, во сне они и видели всякие там игровые приставки, но по крайней мере все дети лежали по постелям, накрывшись одеялами. Дед храпел в моей спальне, на подбородке — крошки от домашнего печенья. Мой одиннадцатый ребенок. Я накрыл его пледом и выключил свет.