Пересвет. Инок-Богатырь против Мамая

Центральная цитадель Рудавского замка возвышалась на обрывистом мысе над рекой Рудавой, воды которой омывали подступы к ней с трех сторон. С восточной стороны к цитадели примыкали каменные стены и башни Новой крепости, возведенной тевтонцами после подавления восстания пруссов. Перед стенами и башнями Новой крепости был проложен глубокий ров, заполненный водой из Рудавы. Проникнуть в Рудавскую крепость можно было только через единственные ворота, устроенные в чреве огромной башни, к которым вел широкий мост через ров. Этот мост на ночь поднимался с помощью железных цепей и подъемного механизма, установленного на верхнем ярусе воротной башни.

Литовское войско подступило к Рудавскому замку на исходе дня. Уже в вечерних сумерках Ольгерд погнал своих воинов на штурм Рудавской крепости, даже не дав им перевести дух после долгого дневного перехода. Ольгерд прекрасно сознавал, что времени на взятие Рудавского замка у него совсем немного. Через день-два сюда нагрянут конные и пешие отряды крестоносцев, которые приложат все усилия, чтобы уничтожить полки Ольгерда и Кейстута до последнего человека. Тевтонским рыцарям, приученным к строгой дисциплине, не потребуется много времени, чтобы собраться в поход. Это Ольгерд знал по собственному опыту.

Литовско-русская рать навалилась на Рудавскую крепость сразу с трех сторон. Это была обычная уловка Ольгерда. Таким образом, идущие на штурм полки Ольгерда вынуждали неприятеля бросить на отражение приступа все свои силы, оставляя практически без присмотра, казалось бы, самую неприступную стену замка. Но именно по этой неприступной стене, как правило, вскарабкивались в осаждаемую вражескую крепость самые ловкие из литовских ратников, используя лестницы, веревки, железные крючья и клинья. Случилось так и на этот раз. Покуда защитники Рудавского замка отбивались от наседающих русичей и литовцев на стенах Новой крепости, в это самое время в цитадель замка поднялись по выщербленной стене Южной башни три десятка жемайтов. Эти смельчаки подобрались к подножию угловой Южной башни по льду реки Рудавы. Перебив немногочисленную стражу, тридцать жемайтов выбрались из цитадели в Нижнюю крепость и открыли ворота для полков Ольгерда и Кейстута.

Почти все защитники Рудавской крепости пали в неравной схватке, среди них оказались не только дружинники Монвида, но и немецкие рыцари, их слуги и кнехты. Израненный Монвид был взят в плен.

Когда литовские воины подвели истекающего кровью Монвида к Ольгерду, тот торжествующим голосом произнес:

— Как видишь, племяш, я все-таки добрался до тебя! Славное убежище ты себе подыскал, племяш, но ни каменные стены, ни германские мечи не защитили тебя от моей мести. Вот ты передо мной. Что хочешь сказать мне перед смертью? Ты много вреда мне причинил, племяш, поэтому пощады не жди.

— Сожалею, что не мой меч тебя прикончит, дядя, — хрипло промолвил Монвид, без страха глядя в глаза Ольгерду. — Пусть я умру сегодня, но и ты, дядюшка, сдохнешь уже завтра. Скоро к Рудавскому замку подступит войско крестоносцев. Путей к отступлению у тебя нет, ты сам сунул голову в петлю. Помолись своим языческим богам, дядя, чтобы они с честью приняли твою тень в царстве мертвых.

Монвид торжествующе расхохотался, обнажив белые крепкие зубы.

— Ах ты собака! — Ольгерд замахнулся на Монвида плетью, но сдержался и не нанес удара. Он сделал знак своим дружинникам: — Ну-ка, братцы, повесьте этого негодяя повыше!

Во внутреннем дворе крепости возвышался могучий дуб. Воины Ольгерда закрепили веревку с петлей на конце одной из узловатых нижних ветвей дуба, затем они усадили Монвида в седло, подведя коня под веревочную петлю. Кто-то накинул удавку Монвиду на шею, чья-то рука огрела плетью коня. Жеребец рванулся вперед. Монвид вылетел из седла и повис на раскачивающейся веревке. Он дико вращал глазами и яростно скалил зубы, как волк, угодивший в ловушку. Монвид был могуч телом, к тому же на нем были надеты тяжелые доспехи — веревка не выдержала и оборвалась. Монвид со стоном упал на землю.

Ольгерд выругался и приказал своим телохранителям снова повесить Монвида.

Дружинники расторопно исполнили приказ Ольгерда. Однако веревка опять не выдержала, и израненный пленник вновь оказался на земле.

Когда воины Ольгерда стали вешать Монвида в третий раз, уже сняв с него доспехи, тот изловчился и выхватил из-за пояса у одного из Ольгердовых гридней небольшой нож, резанув им себя по горлу. Мигом хлынула кровь, по телу Монвида пробежали судороги. Он скончался прямо на руках у своих палачей, которые так и не успели опять посадить его в седло и накинуть ему петлю на шею.

Разъярившийся Ольгерд набросился на своих дружинников, награждая их зуботычинами и хлесткими ударами плети. При этом Ольгерд осыпал гридней самой грубой бранью, мешая в кучу литовские и русские ругательства.