Переулки Арбата

Юный Григорий Потемкин учился в Москве в гимназии Московского университета, но был из нее исключен "за леность и нехождение в классы" вместе со своим однокашником Николаем Новиковым. Пути их разошлись. Один стал великим просветителем - наводнил Россию великолепными книгами, печатая их небывалыми для того времени тиражами. Екатерина II объявила Новикова государственным преступником и заточила в крепость. Григория Потемкина Екатерина II, напротив, осыпала милостями, он стал вторым человеком в государстве, фельдмаршалом, губернатором огромных земель империи и, между прочим, начальником Суворова.

Последний, хотя и натерпелся от крутого нрава "светлейшего", тем не менее на смерть Г. Потемкина отозвался так: "Великий человек и человек великий: велик умом, велик и ростом".

Суворов написал даже по этому поводу эпиграмму в свойственной ему шутливой манере:

"Одной рукой он в шахматы играет,

Другой рукою он народы покоряет,

Одной ногой разит он друга и врага,

Другою топчет он вселенны берега."

Да, природа не пожалела для Григория Потемкина ничего - ни силы, ни ума. Как отмечает "Большая советская энциклопедия", Г. Потемкин "реализовал свой проект присоединения Крыма к России, получив за это титул светлейшего князя Тавричевского". Потемкин основал такие города, как Херсон, Николаев, Екатеринослав (Днепропетровск), Севастополь, построил Черноморский военный и торговый флот...

Спустя полвека после кончины Потемкина собор у Никитских ворот, на сооружение которого он завещал деньги, был в конце концов возведен таким, каким мы видим его сегодня...

Суворов, Потемкин... Много ярких людей видывала в "просвещенном" XVIII веке Большая Никитская. В бывшем дворце, который затем занял кинотеатр "Унион", а в наши дни Кинотеатр повторного фильма, в начале прошлого века жил историк Д. Н. Бантыш-Каменский. Он составил "Словарь достопамятных людей земли русской". В этом словаре приведено интересное высказывание о А. В. Суворове фельдмаршала Г. Потемкина: "Суворова никто не пересуворит". Да, это не удавалось никому: ни врагам, ни всесильным царедворцам и самодержцам. Рисуя портрет Суворова, Бантыш-Каменский приводит слова адмирала Нельсона, адресованные генералиссимусу: "Нет в Европе человека, любящего Вас так, как я, не за одни великие подвиги, но и за презрение к богатству. Горжусь тем, что по уверению видавшего Вас в продолжение многих лет, имею сходство с вами ростом, видом и ухватками"...

Жили на Никитской и "птенцы гнезда Петрова", и пришедшие им на смену люди другого поколения - "екатерининские орлы". Давая характеристику этим незаурядным людям, Александр Герцен отмечал их талантливость, размах и широту души: "Аристократы восемнадцатого столетия при всех своих недостатках были одарены какой-то шириной вкуса".

Отпечаток этого вкуса хранят многие здания улицы.

Будучи студентом университета, Герцен часто бывал здесь. Проходил не раз от университета к дому № 23, уже нам известному, где жил не только автор "Словаря достопамятных людей земли русской". Позднее этот дом принадлежал отцу Николая Огарева, друга Александра Герцена. Тогда дом был двухэтажным, в классическом стиле. В дом Огарева, где собирался кружок товарищей, приходила молодежь, мечтавшая о свободе народа, свержении самодержавия.

А бой, который был подготовлен борьбой поколений русских революционеров, прогремел на этой улице дважды - в 1905 и 1917 годах. Но об этом - следующий очерк.

БОЙ НА ПЛОЩАДИ

Глядя на здание Кинотеатра повторного фильма, со всех сторон обвешанное афишами, рекламой, вывесками мастерских, кафе, и не подумаешь, что оно было опорным пунктом яростной борьбы в дни Октября 1917 года. Площадь эта была одной из главных арен сражения.

Кинотеатр "Унион", предшественник Кинотеатра повторного фильма, зажег свои огни давно; он значится в числе первых "электрических театров" Москвы. Здание это единственное, что осталось на площади от прошлого; другие здания, стоявшие на всех углах и на стрелке бульвара, снесены в разное время.

Бой у Никитских ворот прогремел в октябре 1917 года, но революционные события подготавливались здесь раньше. В этом доме, где проходили тайные собрания кружка Герцена и Огарева, висел портрет юного Огарева, написанный маслом. С портрета смотрел юноша, похожий на романтического героя Шиллера. Как писал впоследствии в "Былом и думах" А. И. Герцен, "на холсте виднелась задумчивость, предваряющая сильную мысль; безотчетная грусть и чрезвычайная кротость просвечивала из серых больших глаз, намекая на будущий рост великого духа; таким он и вырос".

Юность Огарева оборвал Николай I, судивший его за "несвойственные духу правительственные мнения революционные и проникнутые пагубным влиянием Сен-Симона".

В этот дом у Никитских ворот за Огаревым явились ночью полицмейстер, квартальный и казаки. Они увезли поэта, его бумаги, книги. За два часа до ареста Огарева из дома ушел Александр Герцен. За ним вскоре тоже приехали и тоже ночью. Это случилось в 1834 году.