Переулок капитана Лухманова

Мальчик пожал плечами. Ему полагалось бы сказать: «Под подушкой оставил» или «Завтра на грядке вырастет», но он поддернул на брезентовом ремне такую же, как у Костика, сумку, хлопнул по коленкам снятой ушанкой. Отошел подальше, прислонился спиной к торцам высокой поленницы. Стал смотреть поверх голов и смотрел так с полминуты. Потом глянул издалека на ребят и встретился глазами с Костиком.

Бывают случаи, когда все решается в одну секунду. Не опуская взгляда, Костик нагнулся, выхватил из голенища жоску и по высокой дуге пустил ее к новичку. И она полетела плавно и послушно. Мальчик уронил ушанку, вскинул руки и поймал жоску в ладони, как ручную птаху.

Он погладил ее, дунул на летучие пряди, с веселым пониманием глянул на Костика. Подбросил жоску и ударил по ней брезентовым башмаком.

«Раз… Два… Пять…» — заработал в Костике внутренний отсчет.

«Двенадцать… Двадцать два… Тридцать три»…

— Ни фига себе!.. — уважительно сказал кто-то среди зрителей.

Они теперь обступали новичка широкой дугой. А он «работал», ни на кого не глядя, ни на что не отвлекаясь, только однажды сбросил с плеча ремень сумки. Движения были точными и отработанными, но не механическими, а словно у танцора.

«Сто тридцать пять… Сто тридцать шесть…»

После каждого удара мальчик ставил ногу на землю для секундного отдыха. Дожидался, когда жоска во взлете достигнет высшей точки, и снова вскидывал навстречу ей брезентовый ботинок с лохматым шнурком. Короткая штанина на бедре сбивалась назад, из нее выскакивала сиреневая резинка чулка с зажимом, на пряжке вспыхивала солнечная искра, и потом казалось, что она какое-то время висит в воздухе. Вообще-то эти резинки считались «детсадовскими», за них поддразнивали, но сейчас никто и не подумал хихикнуть.

Жоска равномерно щелкала по ботинку.

— Сколько? — шепнул кто-то рядом с Костиком.

— Двести девяносто пять… — выдохнул Костик, в котором не останавливался счетчик.

Трехсотым ударом новичок послал жоску ввысь, крутнулся вокруг себя и поймал ее в растопыренные пальцы. Обвел всех блестящими глазами.

Все молчали, ожидая, что скажет Дутик.

Дутик был не дурак. Он вовсе не хотел выглядеть завистником. А может, ему и правда понравился незнакомый мальчишка. Дутик сказал:

— Ну ты герой! Где научился-то?

— Везде помаленьку…

— А полтыщи сможешь?

— Можно попробовать. Только не сейчас, вон звонок уже.

Тренькал колокольчик, им размахивала на крыльце техничка тетя Лиза. Мальчик глянул на Костика, ясно так. Протянул жоску.

— Вот… Спасибо…

Снова пришло моментальное решение.

— Не надо! — Костик согнул мальчишкины пальцы на жоске. — Возьми себе. Я сделаю еще.

Тот не стал отказываться. Снова сказал:

— Спасибо. — И погладил пушистые щупальца указательным пальцем. — Она как ручная…

Они опять встретились глазами. Костик спросил:

— Тебя в какой класс записали?

— В четвертый «А».

Это была судьба…

Потом судьба сделала еще один подарок. В начале первого урока Елена Львовна поставила новичка перед классом, рядом с собой, и сообщила:

— Вот вам еще один товарищ. По фамилии Федорчук… А как по имени?

— Валентин, — неохотно отозвался Федорчук.

Кто-то сразу захихикал. Идиоты!..

— Значит, Валя, — сделала вывод Елена Львовна. — Так?

— Ну… можно так, — согласился Федорчук.

Опять захихикали.

— Вот и хорошо… Куда же тебя посадить? Вон рядом с Удальцовым свободное место. Лукашин заболел, садись пока туда. А после посмотрим…

Федорчук весело завозился, устраиваясь на скамейке. Затолкал сумку под крышку на парте. Деловито шепнул:

— Поезд прибыл по расписанию…

— С приездом, — тем же тоном отозвался Костик. — А ты откуда приехал? Или здешний, только не из нашей школы?

— Я в разных местах жил. И здесь, и в других городах. А до войны в Севастополе.

— Ух ты!..

— Но мы оттуда уехали сразу, как началась война. Отца и еще нескольких человек эвакуировали на здешнюю судоверфь, помогать в строительстве торпедных катеров.

— Вот это да!..

— Может, ты слышал про это строительство?

— Да про него все слышали, хотя считается, что военная тайна…

— Мой дядюшка говорил, что первый катер, который ворвался в Севастопольские бухты, когда освобождали город, был здешней постройки.

— Вот этого я не слыхал! Неужели правда?

— А почему бы и нет? Хотя кто знает, может, дядюшка и наплел. У него это бывает, когда малость заложит за воротник…

Федорчук замолчал, будто одернул себя: не слишком ли много сказал? Неловко сделалось.

Елена Львовна опять вмешалась вовремя:

— Если новичок будет с первой минуты болтать с соседом, добром это не кончится… Все достали тетради по арифметике. Небольшая самостоятельная работа.

— У-у-у! — привычно завыл четвертый «А». — Каникулы же завтра, четверть кончилась!..

— От того, что она кончилась, знания у вас не стали лучше. Марченко, Рамазанову и Райнису я с трудом натянула четвертные тройки с минусом, поэтому нечего голосить…

Чук