Переулок капитана Лухманова

— Все равно скоро конец школьного года…

— Ох, скорее бы!.. Ну гуляй. Долго так не погуляешь: сводка погоды обещает похолодание со снегом…

Но похолодания не было. Пышно белели яблони, набирала цвет сирень. А вскоре по всем обочинам зацвели одуванчики.

— Это хорошая примета, если они так цветут. Рано и густо, — сказал Эльфу Данька.

Элька покивал. Он знал, что Данька верит в приметы.

Гуще всего одуванчики цвели в переулке Капитана Лухманова. Океанской лужи здесь давно не было, зато всю ширину переулка устилал солнечный ковер.

— Праздник радостной жизни, — говорил начитанный первоклассник Элька и поглаживал на животе вышитых гномов.

Гномы с ним соглашались.

Желтые головки мохнато щекотали ноги. А если упадешь в одуванчики лицом, легкие сразу наполнятся запахом лета. И кажется, что никогда в жизни больше не будет мороси, зябкости и пасмурных дней.

Квантовое сцепление

Ребята по-прежнему часто собирались в Лухмановском переулке. И много их было. Гоняли мячики, играли в «галки-вышибалки» и в «обмани колечко». Это когда по траве гонят обруч от большой бочки и надо проскочить в него так, чтобы не упал. Обручи путались в одуванчиках, катились медленно, проскочить было нетрудно.

А иногда хорошо было просто посидеть здесь, поболтать о том о сем в предчувствии долгожданных каникул. Устроишься в оконном проеме развалившегося дома или у стены и «дышишь». С одной стороны — золотое буйство одуванчиков, с другой — синева раздувшейся от половодья реки. Обрадовавшись большой воде, в реку заходили с низовьев длинные белые теплоходы. Ну просто приморский край! И словно эмблема этой приморской жизни, темнело высоко на монастырской стене звено якорной цепи. Талисман «корабельщиков». Не все про него знали, не все обращали внимание. Но «торпедоносцы» знали, барабанщики знали. И все, кто участвовал в весенних регатах. Они нет-нет да и поглядывали на железное колечко с перемычкой. Словно исполняли маленький тайный обряд.

Однажды пришли сюда после школы Мак, Данька и Маша. Чтобы посидеть и «глотнуть тишины», как выразилась Маша. Больше никого в переулке не было. Сели рядышком в одуванчики, глянули вверх, на кольцо, помолчали. Из оконного проема к ним упал Крылатый Эльф. Между Машей и Данькой. Видимо, он неподалеку занимался любимым делом — пускал с обрыва голубей.

Маша подвинулась и сказала:

— Чуть не раздавил. Называешься «Крылатый», а падаешь, будто куль с горохом.

— Ничего подобного! Я падаю, будто лебединое перышко. Потому что летучий и сказочный!

— Ох уж! — не поверила Маша. — Что в тебе сказочного? Гномы твои? Но они сами по себе…

— А я сам по себе! Каждый день открываю внутри себя всякую сказочность!

— Например?.. — с насмешливым ожиданием спросил Мак.

А Данька насупился. Он не любил, когда поддразнивают друга.

Но Элька не смутился.

— Например, вчера запустил голубка в небесную бесконечность, он даже не вернулся. А сегодня — вот, новая история… — Он сорвал одуванчик. Короткий корешок с желтой головкой сунул в нагрудный карман, а концом длинного стебля стал тыкать в ладонь. — Смотрите какие…

На ладошке цепочкой отпечатывались молочные колечки. Аккуратные, одинаковые…

— Ну и что? — сказала Маша. — Обыкновенный одуванчиковый сок. Не вздумай лизать: он горький…

— Дело не в том, что горький. Подождите… Вот…

Колечки вдруг, будто по команде, пожелтели, налились золотистым светом….

— Ух ты! — удивился Данька.

Похоже, что он, как и все, видел такой фокус впервые. Тоже сорвал одуванчик и украсил молочными кружочками свою ладошку. Через несколько секунд пожелтели и они — будто напечатанные на принтере апельсиновой краской.

— Причуды природы, — произнес Мак тоном старшего брата. И сделал такую же «причуду» себе.

А за ним и Маша.

— Забавно, — одобрила она.

— Но это еще не всё, — важно предупредил Крылатый Эльф. — Надо подождать чуточку.

Стали ждать, но ничего не случалось.

— Крылатик, ты нам пудришь мозги, — заявила Маша.

— Он не пудрит, — заступился Данька, хотя сам не знал, чего надо ждать.

— Еще немножко минут… — попросил Элька.

Но и через «немножко минут» ничего не случилось. Только Даньке на колено сел рыжий весенний комар.

— Уйди, зараза! — велел Данька. И объяснил: — Уже который раз садится. Чего ему надо от меня?

— Чтобы ты его прихлопнул, — разъяснил Мак.

— Не-е… — Даньке, видимо, не хотелось прихлопывать никого на свете, даже такую кроху, в этот чудесный день. — Может, ему интересно с нами, слушает, про что говорим…

— Вот закачает в тебя малярию, — припугнула Маша.

Данька вздохнул и хлопнул. Но не по комару, а рядом. Зато звонко! Комар усвистал в пространство, а Данька весело ойкнул:

— Смотрите, что получилось!

Рядом с бывшей «посадочной площадкой» комара отпечатались колечки с ладони. Такие же четкие и золотые. Внутри каждого колечка теперь видна была тонкая поперечинка. Этакий крохотный контрфорс, как внутри звена якорной цепи.

— Святой Николай-угодник! — выговорил Мак (опять же тоном брата) и глянул на свою ладонь.

Там были такие же «якорные» колечки.

— Видите? Получилось! — возликовал Крылатый Эльф. — Наверно, от шлепка они появляются быстрее!