Переулок Мидак (ЛП)

Господин Алван в знак сожаления лишь качнул головой. Его супруга с самого начала невзлюбила этот злосчастный поднос, даже когда ещё была в самом расцвете молодости. Она была женщиной традиционных, здравых взглядов и питала отвращение ко всякого рода отклонениям от нормы. Однако она терпела притеснения из уважения к своему прожорливому мужу, а также из страха расстроить его безмятежность. Вместе с тем она не колеблясь, постоянно упорно советовала ему отказаться от того, что может быть опасным для его здоровья. Когда же её возраст стал давать знать о себе, терпению её тоже стал приходить конец, а чувствительность к этому делу лишь возросла вдвойне. Теперь она в открытую начала роптать, так что даже оставляла мужа и уезжала к детям. Внешне это выглядело как визит к ним, а на самом деле было бегством. Господину Алвану это надоело и он обвинял её во фригидности и сексуальном истощении. Безмятежность их была нарушена, а сама жизнь вдвоём стала невыносимой, при том, что он не отказался от своей привычки и не смилостивился над её очевидной слабостью. Её строптивость — так он сам называл это — послужила поводом для его оправдания, чтобы начать новую семейную жизнь!

Господин Алван грустно покачал головой и внезапно сказал, зная, что от такой женщины, как Умм Хамида, не скроется его тайный посыл:

— Я предупреждал её о том, что женюсь ещё раз, и с позволения Аллаха, так и сделаю…

Интерес свахи возрос, а в глубине души её зашевелился профессиональный инстинкт. Она поглядела на своего собеседника взглядом торговца, который осматривает редкостного клиента, и с некоторым скепсисом произнесла:

— Даже так, господин Алван?!

Тот с неподдельным вниманием к гостье ответил:

— Я уже давно вас поджидал и готов был послать кого-нибудь из слуг за вами. Ну так что вы скажите?

Женщина вздохнула; её охватил неописуемый восторг. Она-то пришла сюда, чтобы купить хну, а обнаружила целый клад! С улыбкой посмотрев на него, сказала:

— О господин мой, вы — как знатный клиент, таких мужчин, как вы — единицы. Повезёт той, кто станет вашей избранницей, я же — в вашем полном распоряжении. У меня есть и девицы, и вдовы, и разведённые, молодые и среднего возраста, богатые и бедные. Выбирайте кого пожелаете.

Салим Алван покрутил свои густые усы; его охватило некоторое смущение; затем он наклонился к ней и тихо сказал, улыбнувшись:

— Нет нужды утруждать себя поисками. Та, которую я хочу, живёт в вашем собственном доме!

Глаза женщины расширились от изумления, и она невольно пробормотала:

— В моём собственном доме?!

Изумление её понравилось ему, и он продолжал:

— Да, в вашем доме, именно там. Она — ваша плоть и кровь. Я имею в виду вашу дочь Хамиду..!

Женщина не верила своим ушам; её охватило замешательство. Да, разумеется, ей было известно — от той же Хамиды — что он следил за ней с блеском в глазах, однако одно дело — восхищаться ею, и совсем другое — жениться на ней. Кто же поверит, что господин Алван — владелец конторы — просит руки Хамиды?! Дрожащим голосом Умм Хамида сказала:

— Мы с вами не одного класса, господин!

Он мягко возразил ей:

— Вы хорошая женщина, а мне нравится ваша дочь, вот и всё. Разве могут быть хорошими только богатые люди? Мне не нужно богатство, у меня его более чем достаточно!

Пока Умм Хамида слушала его, изумление не покидало её. Тут вдруг она вспомнила то, что уже давно вылетело у неё из головы: что её Хамида помолвлена. Она издала громкий вздох, словно была встревожена, из-за чего господин Алван спросил её:

— Что с вами?

Встревоженная, она ответила:

— Боже мой, я же забыла сказать вам, мой господин, что Хамида уже помолвлена! Её посватал Аббас Аль-Хулв перед тем, как уехать в Телль Аль-Кабир..!

Лицо её собеседника изменилось в цвете, от гнева став желчно-жёлтым. Резким тоном, словно он произносит название некоего грязного насекомого, он сказал:

— Аббас Аль-Хулв..!

Умм Хамида поспешно ответила:

— Боже мой, мы даже прочитали «Аль-Фатиху» из Корана!

Господин Алван гневно нахмурился и презрительно процедил:

— Это тот нищий парикмахер?

Умм Хамида словно в оправдание сказала:

— Он сказал, что нашёл себе занятие в армии, чтобы накопить денег, и после того, как мы прочли «Аль-Фатиху» на помолвке, уехал…

Гнев господина Салима Алвана только усилился, когда он внезапно услышал, как его вместе с Аббасом поставили в один ряд, и резко сказал:

— Этот дурак полагает, что армия — это вечный источник благоденствия?! Я удивляюсь, однако, что заставило вас вспомнить об «этой истории»?!

Женщина опять начала оправдываться:

— Я внезапно вспомнила об этом. Вот и всё. Мы никогда и не мечтали о подобной чести, как ваше предложение, потому и не было у меня причины отказать ему! Вы уж извините меня, господин мой! Только не гневайтесь на меня. Почему вы так рассердились?

Господин Алван расслабил мышцы лица, и подумал, что и впрямь он разгневался больше, чем было необходимо, будто Аббас Аль-Хулв сам был агрессором, а не жертвой. Однако продолжал:

— Разве я не вправе сердиться?