Перевал

Как она и предполагала, ей навстречу с громким лаем выбежали собаки. Еще до того как она припарковала машину, в кухонном окне мелькнуло лицо и зажегся свет. Эбби стояла перед домом, окруженная собаками, которые, казалось, сразу узнали ее, потому что радостно заскулили и начали подпрыгивать, стараясь лизнуть девушку в лицо. Она трепала их за уши и позволила забрасывать на себя лапы. На крыльце послышались шаги. Она подняла глаза и увидела Тая, который спешил к ней по мощеной дорожке.

— Привет, могу чем-нибудь помочь? — спросил он.

Эбби выпрямилась и увидела, как его лицо застыло в изумлении. Он узнал ее и остановился.

— Бог ты мой, — тихо прошептал Тай.

— Прости меня. Если хочешь, я уйду.

— Я не могу поверить своим глазам.

— Я не знала, куда еще мне идти… Знаешь, я лучше пойду.

Но он уже направлялся к ней. Она не могла даже пошевелиться и молча наблюдала за ним. Не говоря ни слова, Тай обнял ее. Эбби начала тихо всхлипывать. Она бы упала, если бы он не поддержал ее. Он гладил ее волосы и дал ей выплакаться у себя на плече. Она все время повторяла его имя и говорила, как она перед ним виновата. Она извинялась и просила прощения, пока он тихо не попросил ее замолчать. Они медленно побрели к дому. Его мать ждала их у крыльца, но глаза Эбби, залитые слезами, не видели лица Марты, и понять, приветствует ли она гостью или отвергает, девушка не могла. Марта сделала шаг навстречу и обняла Эбби как собственную дочь. Она прижимала ее к себе и успокаивала.

— Бедная девочка, — шептала она. — Бедное неразумное дитя…

Эбби не могла вынести этого.

Впервые за долгое время она принимала ванну, ощущала приятную свежесть полотенец, запах готовящейся еды. Все эти вещи, знакомые, но забытые, вдруг разбудили в ней воспоминания о семье и доме. Марта нашла для нее чистую одежду, а на тарелках разложила столько всяких вкусностей, что Эбби, соскучившаяся по домашней еде, не знала, с чего начинать трапезу. Когда она уже не могла проглотить ни кусочка больше, Тай помог ей убрать со стола и они, тесно прижавшись, начали говорить о том, что с ними произошло и что им предстоит сделать. Тай и Эбби смотрели друг на друга с любовью, все еще не веря своим глазам, что они наконец вместе.

Эбби уже заметила пустое кресло Рэя, которое по-прежнему стояло перед телевизором. Тай сказал, что отец умер два года назад и его уход, как ни больно об этом говорить, принес всем облегчение. После удара он так и не произнес ни одного слова. Эбби выразила сожаление, что не успела узнать его лучше. Затем она вздохнула и начала свой рассказ о той страшной ночи в Денвере три года назад. Она старалась подобрать самые простые слова, не жалея себя и не выставляя напоказ какие-то благородные мотивы. Эбби искренне призналась, что даже не представляла, насколько непредсказуемыми будут последствия.

Тай и его мать слушали ее не прерывая. Они лишь изредка задавали ей вопросы о каких-то деталях. Эбби с горечью закончила, что вся ее жизнь после этих трагических событий была похожа на липкий туман, который окутал ее и сквозь который она тщетно пыталась выбраться. Она избавила их от самых страшных подробностей и представила Рольфа как эпизод своей непутевой жизни. Сокрушаясь о том, что с ней произошло, Эбби говорила, что обстоятельства открыли ей, насколько безумно она вела себя.

Марта поднялась из-за стола, прошла к кухонному шкафу и вернулась с подборкой каких-то вырезок.

— Мама, — негромко произнес Тай, — прошу тебя, не сейчас.

— Я думаю, что Эбби должна знать об этом.

Она положила газетные вырезки перед Эбби. Девушка, перебирая их, читала об аресте Тая, о том, как его взяли под стражу. На фотографиях, сделанных в полиции, она увидела осунувшегося, с измученным лицом Тая, на груди которого красовалась табличка с именем и номером. Рядом была помещена фотография сияющей от счастья Эбби. Именно это фото облетело все газеты, когда Эбби объявили в розыск. Заголовки ужасали: «Убийство в Денвере», «Дело о терроре», «Арестован любовник террористки Эбби Купер», «Террорист Тайлер Хоукинс задержан по подозрению в убийстве». Рядом были напечатаны фотографии Марты и Рэя. Даже вырезки со статьями об освобождении Тая из-под ареста, которые были намного меньше (хорошие новости не так интересны широкой публике), каким-то образом заставляли Эбби почувствовать свою вину еще больше.

Она подняла глаза от фотографий. Тай и Марта следили за ней. У Эбби не было слов.

— Я только хотела, чтобы ты поняла, через что нам пришлось пройти по твоей вине, — сказала Марта.

Эбби кивнула.

— Я не знаю, что сказать.

Грустно улыбнувшись, Марта кивнула ей в ответ и протянула руку. Тай кусал губы, а потом протянул Эбби другую руку. Так они и просидели втроем какое-то время в тишине, погрузившись в свои воспоминания. Старые часы на стене отсчитывали мерным тиканьем их взаимную печаль.

— Мне так стыдно, — первой нарушила молчание Эбби.

— Я знаю, дитя мое. Тай скажет за себя, но я прощаю тебя. Сейчас действительно важно только одно: твое решение, как ты собираешься жить дальше.

— Рэй знал о том, что произошло?