Перевал

Взводный сержант точно с теми же интонациями, что и Келли, хмыкнул и смерил лейтенанта непритворно уважительным взглядом. Далее разъяснять комендор-сержанту, что двойной язык леса, в котором они находились, был наиболее близким к коммунистам рубежом, что давало тем возможность увидеть врага и вести по нему огонь в лобовом столкновении, а не метаться в огневом мешке, уже было не нужно. Крастер немного гордился – данного варианта событий в «уже прожитом» не наблюдалось. Да и одернуть О’Нила тоже не мешало. При всём опыте комендор-сержанта излишняя самоуверенность и недооценка коммунистов могли подвести и его.

Впрочем, ситуация, в коей это могло сыграть сколько-то заметную отрицательную роль, пока не наблюдалась. Морским пехотинцам снова требовалось всего лишь много, часто и метко стрелять. Благодаря их нависанию над флангом коммунистов это было нетрудно. Крастер, верно определив, что физически не сможет перебить сразу всех, подъедал коммунистов по кусочкам, сосредоточив огонь на ближайшей к нему роте. Которую от повторения судьбы расстрелянного передового взвода спасли, собственно, одни только пулеметы и сориентировавшиеся по их и морпеховским трассерам красные минометчики.

Если с первыми морпехи устроить поединок воли еще могли, да и не так уж сильно их огонь сейчас был опасен, то минометы побить Крастеру было нечем. Ждать, пока локализованную позицию накроют минами, он не стал, после первого же разрыва мины в ста метрах перед собой заорав:

– Отходим, вилка! Накроют минометами!

Загодя проинструктированный сержантами взвод рванул наутек. Насколько, конечно, это было можно сказать касательно увлекшихся избиением наступающих коммунистов и ответно обстреливаемых пулеметами морских пехотинцев.

Небольшая заминка с отходом дала взводу первые в этом бою боевые потери. Выбывания морпехов с пулевыми ранениями при отходе взвод в любом случае, вероятнее всего, бы не избежал, по его позиции вели огонь легкие и тяжелые пулеметы, а также стрелки оказавшейся вне «зоны смерти» роты северокорейцев, однако сразу четверо морских пехотинцев вышли из строя с осколочными ранениями исключительно по причине этого промедления. Пятого, ланс-капрала Фостера, товарищи вытащили уже мёртвым, разрыв мины над головой осыпал его, Питерсона и капрала Кэмпбелла осколками, и LWH крупные осколки не задержал.

Питерсону повезло больше, он отделался распоротой осколком щекой и ранениями в оба плеча, всё остальное, попавшее в проекцию, остановили средства бронезащиты. Стоявший дальше Кэмпбелл поймал осколок в бедро, и еще пару-тройку кусочков металла, как и у Питерсона, остановил «модульный тактический жилет».

В общем, если бы не эти потери при отходе, второй этап боя можно было считать идеальным. Впрочем, как бы ни одолевал Крастера приступ перфекционизма, что «План – первая жертва боя», было сказано еще Бонапартом. Всё, что было сказано позднее, можно смело считать плагиатом. Теперь от него требовалось решить, где встретить красный батальон в очередной раз. У него было на выбор сразу четыре позиции – в рощах Дальняя, Длинная, Ближняя и Зелёная соответственно.

* * *

На самом деле выбор был не таким уж и большим. Скрытное занятие рощи Дальняя требовало больших затрат времени и загоняло взвод в ловушку. Уходить оттуда при противнике на западе можно было только на восток, к противоположной стене леса. Длинная для очередного короткого встречного джеба коммунистам подходила лучше, но парирующее охват с фланга растягивание отделений вдоль опушки было чревато потерей времени и вообще делало взвод слишком уязвимым. Зелёная оставляла слишком мало пространства для последующего маневра и провоцировала ведение «жёсткой» обороны – а между тем у красных должны были появиться самоходные орудия, которые и в случае не сильно рвущейся в бой красной пехоты могли всё решить. Оставалась только Ближняя, к которой Крастер в итоге взвод и увёл. Задержка не превышала времени, требующегося, чтобы оказать первичную помощь раненым морским пехотинцам.

Коммунистам досталось весьма изрядно, некоторый запас времени, по оценке лейтенанта, у него присутствовал. Не говоря уж о том, что красные могли решить зализать раны, привести себя в порядок, подтянуть миномёты и пушки, да и вообще до прибытия помощи – тех же самоходок, к примеру – вперёд больше не лезть. Уж чего-чего, а кровь им морпехи пустили настоящим ручьем.

В общем-то, так оно и вышло. Вот только Крастеру от этого было не легче. Когда шедшее первым, вынося раненых, третье отделение вышло к опушке Ближней, эта опушка взорвалась огнём автоматического оружия.

Времени на раздумья у Крастера не оставалось, практически взвод находился в ловушке, и вопрос его уничтожения состоял только в том, успеют ли теперь подойти на выстрелы коммунисты с фронта или нет.

– Противник в роще Ближняя! Перекатами – вперед! Первым идет первое отделение! Три-два, прикрываешь атаку огнем с места! Уничтожить! Огонь!