Перевал Бечо

— От руководства комбината эвакуацией будет заниматься офицер госбезопасности Даганский, снабжением — Лившиц. Кроме того, в ваше распоряжение с «канатки» дадим Ивана Чувилева, Михаила Проценко, из отдела капитального строительства — инженера-строителя Григория Федоровича Гудима.

— И все?

— Можно дать инженера Баранова, молодого специалиста, недавно прибывшего к нам из института, и товарища Потоцкого, сотрудника «Цветных металлов», — добавил Чирков.

— А Коля-журналист? — уточнил парторг. — Хорошая кандидатура. Энергичный, верткий парень.

Чепарин подошел к Одноблюдову.

— Знаю, вам и альпинисты нужны. С Тырныауза дадим вашего дружка — Николая Моренца. Добро, Юра?

— Моренец и без вашей добавки, Петр Диомидович, пойдет по нашей линии, — улыбнулся Юрий. — Кстати, он и Сидоренко здесь, ждут меня внизу.

— Тем лучше. — Парторг взял Одноблюдова за локоть и усадил рядом с собой. — Тебя, Юрий Васильевич, назначаем главным. В помощники возьмешь себе Малеинова, Сидоренко, Моренца и этого… Как ты назвал радиста-наблюдателя с метеостанции «Приют девяти»?

— Виктор Кухтин.

— Да, да, Кухтина.

Одноблюдов кивнул в знак согласия и попросил побыстрее доставить их на место, чтобы не задерживать подготовку лагеря к приему беженцев.

— За это не волнуйся, — сказал Чирков и тут же позвонил в гараж, чтобы к зданию комбината немедленно подали «пикап».

Прощаясь с Одноблюдовым, руководители комбината предупредили, что сегодня они будут поднимать по тревоге людей и направлять к нему в Тегенекли.

ВВЕРХ ПО БАКСАНУ

К рассвету ветер успел разогнать тучи, и небо над поселком стало чистым, прозрачным, будто промыли и досуха вытерли его. Кругом еще блестели лужи; точно восковые, трепетали листьями тополя, лохматые акации. Между прибрежных скал носились голосистые стрижи. Но Николаю Моренцу было совсем не до птиц и не до вымытого дождем поселка…

Ночью отбыли в Тегенекли начальник перехода Одноблюдов и его помощник Сидоренко. А Моренцу, военруку местной школы, вместе с другими работниками комбината поручили заняться снаряжением и эвакуацией людей в Тегенекли, куда можно было добраться машинами. Обогнув каменный дом с заколоченными окнами, Моренец направился к шахтерскому клубу, куда уже подавали машины и подводы.

— Шахтеры! Ваши машины справа. Обогатители! Ваши — слева, — энергично работая локтями, выкрикивал коренастый проходчик в поношенной серой шинели.

Больно ударившись ногой о кем-то уроненный в сутолоке чемодан, Моренец спешил к головной машине, чтобы погрузить доставленные с «канатки» бурты пеньковой веревки.

— Проценко, ты? — крикнул Моренец стоявшему в кузове молодому инженеру. — Держи канат… Клади его поближе к кабине, чтобы сидеть можно было.

Всю ночь посыльные предупреждали людей об эвакуации, и сейчас многие, разбуженные тревожным стуком, уже сидели в машинах и ждали отправки. Светлело. С котомкой за плечами появился невысокий старик в теплой куртке, застегнутой на все пуговицы. Он медленно шел, опираясь на толстую палку с нарезным набалдашником. То был Кочергин. Рядом шла его дочь, рудничный инженер.

«А может, вот так, сгорбившись под тяжестью узла, где-то бредет и мой отец?» — посмотрев на старика, подумал Моренец и вышел навстречу Кочергиным.

— Разрешите помочь…

— Благодарю, молодой человек, — вежливо ответил Кочергин. — Мы и сами как-нибудь управимся.

— А вам помочь? — обратился Коля к девушке.

— Что вы! Что вы! — ответила она и, сбросив с плеч самодельный вещевой мешок, крикнула сидевшему в кузове светловолосому мальчугану:

— Держи, Петрушка!

Но не успела девушка опомниться, как ее мешок оказался в руках Моренца.

— Держи, Петруша! — теперь уже выкрикнул Моренец.

Потом Николай подсадил старика, помог девушке забраться в кузов машины.

Погрузка шла полным ходом.

С группой работниц обогатительной фабрики подошла жена забойщика Вера Ивановна Ковалева.

— Тетенька Вера, тетенька Вера, идите к нам! — послышался чей-то тоненький голосок, и тут же из-за борта полуторки выглянула перевязанная накрест платком черноглазая девочка лет восьми.

Те, кто уже сидел в машине, принимали от Веры Ивановны Ковалевой и помогавшего ей Моренца узлы, а затем и детей.

Грузилась и семья главного геолога комбината Николая Александровича Хрущева[1].

«Тот самый, — подумал Моренец. — Один из первооткрывателей крупнейших в мире месторождений редких металлов».

— Возьми это, — резко выпрямившись, словно боясь выпустить из рук, Николай Александрович подал оцепеневшей от горя жене тяжелый матерчатый сверток. — Ты знаешь, что он для меня значит… Береги его.

То были его труды: карты с геологическим строением района, расчеты, инженерные выкладки, схемы выработки металлов.

В сероватой дымке, стелившейся за рекой, проглядывали рудничные постройки, новые корпуса обогатительной фабрики… Жизнь замирала. Не дымили трубы, молчаливо стояли подъемники, а на стальных канатах сиротливо висели пустые вагонетки.