Перевал Дятлова

Отключившись, я задумался над этим кратким разговором. В голосе Комара чувствовались неудовлетворенность и смущение. Своим людям он сказал, что получил от Стругацкого детали маршрута в лесу, и приказал сосредоточить внимание на поисках в этих местах. На самом же деле он руководствовался картой. Но они до сих пор ничего не нашли: ни «котла», ни инсталляции, ни чего-то похожего на ртутное озеро, ни даже мертвых тел.

Отсутствие результатов бросало тень на досье и его содержимое — не фальшивка ли все это? Просматривая записи бесед со Стругацким, я начал сомневаться: а не была ли права Алиса Черникова, когда говорила о том, что советское правительство могло осуществлять сложный психологический эксперимент? Но если это так, тогда откуда взялась антипризма и что случилось с остальными членами группы Стругацкого? Может быть, он на самом деле убил их в приступе психоза? Ни одна из версий не казалась безусловно правдоподобной. Пролистав записи дальше, я наткнулся на слова Юрия Юдина: «Вы никогда не найдете начало этой истории: можно потратить годы, размышляя, рождая гипотезы и выстраивая версии, мучаясь бесконечными вопросами, не дающими покоя ни днем ни ночью…» Мне вдруг стало не по себе от мысли, что то же самое может относиться и к так называемой экспедиции Константинова.

Бросив взгляд на настольные часы, я увидел, что подошло время очередной беседы со Стругацким.

Я вошел в его палату, и первое, о чем он меня спросил, было:

— Нашли что-нибудь?

Я покачал головой:

— Боюсь, что нет, Виктор.

Его плечи чуть опустились — то ли от разочарования, то ли от облегчения. Поэтому я поинтересовался прямо.

— И то и другое, — ответил он, подавляя вздох.

— Комар приказал своим людям сосредоточить поиски в местах, отмеченных на карте Лишина. Можете объяснить, почему они ничего не нашли?

Стругацкий, помедлив, ответил:

— Думаю, что да.

Я ждал, что он продолжит, но он замолчал и просто сидел, уставившись в пол.

— Можете сказать мне? — попытался я вывести его на разговор.

— Это трудно, доктор. Поймите же, если я вам это расскажу, вы точно сочтете меня сумасшедшим.

— Это как-то связано с версией, что инсталляции способны перемещаться? Что это своего рода механизмы и они до сих пор активны?

Стругацкий покачал головой:

— Мы часто говорим глупости, когда нам не известны все факты, ведь так?

— Бесспорно. И когда вы делали свои предположения, у вас было крайне мало фактов?