Перевал Дятлова, или Тайна девяти

27 января. Температура –5. Тепло, лыжи катятся плохо. С утра собираемся – сегодня первый день движения по маршруту. Сейчас сидим и ждем лошади, чтобы на ней везти рюкзаки, а сами просто на лыжах. Фортуна нам улыбается.

Фортуна улыбается. Делает все, чтобы поскорее доставить к Горе Мертвецов.

...

Юрка Юдин заболел. Что-то с нервом ноги, в общем, радикулит, и он уезжает домой. Итак, нас остается в дальнейшем девять. Пока сидим и поем песни. Те ребята играют на гитаре, Рустик подыгрывает на мандолине. Прямо за душу берет. Это последнее место цивилизации <…> Вообще очень люблю гитару и обожаю всех музыкальных людей. А ребята все неплохие. Разговаривали с Огневым. Очень много он уже знает, и с ним интересно, сейчас он рассказывает о пути нашем и много такого.

Что мог знать Огнев о пути нашем?

...

Это, по-моему, наиболее интересный объект здесь на участке. У него такая длинная рыжая борода, хотя ему всего 27 лет, а выглядит он старше. А еще тут есть Валя, который хорошо играет на гитаре (многие играют) и про которого я шутя говорила, что он мне нравится. Сейчас большинство ребят сидят здесь и поют песни под гитару.

Вообще, кажется, в последний раз услыхали столько новых хороших песен, но мы надеемся, что Рустик заменит нам их в походе. Узнаём некоторые мансийские слова у ребят.

Дальше Люся столбиком записала мансийские слова и справа – перевод. По этой и предыдущей записям чувствовалось, что писать ей особо не о чем, но заполнение дневника позволяет находиться рядом со взрослыми интересными геологами. Как знакомо!

Первое слово:

...

я – ручей

О Господи! Я – ручей. Ее и нашли-то в ручье, она пролежала там несколько месяцев, пока глубокий снег не сошел…

...

важенка – самка оленя

сохта – вожак

нянь – хлеб

юн – дом

писаль – ружье

атим – нету

оли – есть

сонь – правда

ворхуш – медведь

Геологи знали много мансийских слов – Люся исписала почти три странички… Но у меня так и не уходило из головы это странное совпадение: я  – ручей. Я – в ручье.

Казалось, что дневник обрывается спонтанным всплеском интереса к языку манси. Я перелистнула – на всякий – пожелтевший листок и увидела еще одну, теперь уже, вне всякого сомнения, последнюю запись дневника. Это была очень странная запись – я поняла, что имел в виду Игорь Александрович.

Сначала мне даже показалось, что это не Люсин почерк – мельче, непонятнее, сама запись куцая и обрывается на полуслове, а главное: карандашный нажим гораздо слабее. Будто Люся писала неохотно, ее занимали какие-то другие мысли, или… это писала не она? Приглядевшись, однако, убеждаешься в очевидном сходстве двух почерков, но запись всё равно сильно выделялась по сравнению с предыдущими. Да и с теми, что были в других Люсиных дневниках.

...

28 января. Утром в 8 часов проснулись под чей-то говор. Оказывается, это бубнили Юрка Кри с Сашкой Коле. Погода такая же теплая, как вчера (–5).

Позавтракав, часть ребят – Юра Юдин, Коля и Юра Дорошенко пошли в кернохранилище, откуда они решили набрать минералы для коллекции. Ничего, кроме пирита да прожилок кварца, в породе не оказалось.

Собирались долго: подгоняли крепления, мазали лыжи.

На этом запись обрывается. Люся написала еще одно слово, но потом зачеркнула его несколько раз. Слово было такое: Затем