Перевал Дятлова, или Тайна девяти

На кладбище всё продолжалось недолго: потоптались, помянули, послушали, как ветер пляшет в ветвях… Потом невысокий востроносый блондин, который вел себя очень активно, пригласил всех пройти в какой-то клуб, через дорогу. Пока мы шли, Света представила мне еще одного заметного в дятловской истории человека – Егора Неволина, радиста, бессменного на всем протяжении поисков. Свидетеля от и до.

Блондин рассаживал всех в теплой комнате, мы со Светой бросили сумки у одного из столиков. Были намеки на чай.

Люди собрались самые разные. И много – даже несколько смущало их количество. Поисковики. Однокурсники. Родня. Журналисты. И совершенно левые, вроде меня, господа и дамы. Общение строилось так: каждый представлялся, а потом высказывал свою точку зрения, делился новыми фактами по делу и так далее. Чувствовалось, что схема эта давно отработана. Уже через час стало понятно, что люди, действительно имеющие право (или что) говорить, молчали. Активно выступали какие-то скучные персоны – долго рассказывали о том, как близко они знали туристов из группы Дятлова, и всячески подчеркивали это свое особое знание. Количество людей, которые должны были идти в роковой поход, но не пошли, к концу встречи зашкаливало за все приличные показатели. Всё это походило на заседание тайного общества. Кстати, угощали здесь печеной картошкой, и мне это показалось жуткой пошлятиной.

Мне было неловко, примерно такое же чувство я видела на лице Светы.

Впрочем, какое наше дело? Для всех этих людей, уже давно не юных, ограниченных собственными обстоятельствами жизни, причастность (пусть даже мнимая) к дятловской трагедии стала единственной отдушиной в серой, скучной реальности.

Народ – по очереди – цитировал документы, перевирая факты, но демонстрируя интерес к предмету речи, выхватывал друг у друга слово… Мало было людей, которые слушали с интересом, в основном всем нужно было самовыразиться, как всегда и бывает в жизни. Особенно преуспел на этом поприще какой-то старикан с унылой физиономией, он просто достал всех своей изощренной риторикой.

Зато я смогла увидеть Юдина.

В самом деле, кто он, как не человек из легенды?

Судьба сохранила ему жизнь, но навсегда взяла с него подписку о невыезде из болота памяти. Я на его месте точно повредилась бы умом. Сколько, должно быть, он передумал всего ночами, всеми этими ночами за последние сорок лет… Вот его на самом деле интересовали новые факты и сведения, а не возможность публичного выступления.

Но и он, конечно, выступал – первым, в соответствии со статусом человека из легенды. Юдин – румяный, седовласый, выглядит моложе своих лет. Чувствуется, что он уже давно привык к своей особой роли.

Говорил Юдин о том, что в Деле не хватает изъятых материалов, что в них, я не хотела каламбурить, всё дело . Он рассказывал о том, что пересмотра уже почти добились, и теперь прокурор хочет, чтобы кто-то дал показания. Смотрел при этом на Свету. Еще, по словам Юдина, через пять лет должны рассекретить какие-то партийные архивы – у них срок неприкосновенности пятьдесят лет, и там, возможно, найдется что-то по дятловскому делу.

После очередного словоизвержения я извинилась перед Светой и собралась уходить. Она сунула мне видеокассету:

– Обязательно посмотри.

Я cнова пересекла дорогу, увернувшись от трамвая, и зашла на кладбище. Постояла возле памятника, посмотрела каждому в глаза, погладила глянцевые овалы фотографий… И пошла домой, унося с собой память о маленьких заснеженных могилах и черных ветках над скособоченным памятником.