Перевал Дятлова. О чём рассказали следы (СИ)

— Но пойми меня правильно, — сказал он, — мне всё равно: Приполярный это Урал или Северный. Я не был ни там, ни там. Мне нужна третья категория маршрута, а у Дятлова он на 10 дней короче. Тогда я смогу до сезона съездить на Кавказ повидать маму.

На том мы и расстались. Уже много лет спустя, по прошествии 50 лет, узнал более подробно о Золотарёве. Это вполне достойный и уважаемый человек, прошедший всю войну от первого до последнего дня. Отличился при форсировании Одера. Стоя по грудь в ледяной воде под огнём противника, наводил понтонную переправу для дальнейшего продвижения наступающих войск, за что награждён орденом «Красной звезды». Удостоен тремя медалями, в том числе «За оборону Сталинграда». По окончании войны учился в военно-инженерном училище. Затем после увольнения из армии поступил в Белорусский институт физической культуры.

Семён оказался разносторонним спортсменом. Имел хорошие достижения во многих видах спорта. О его способностях говорит и то, что он в совершенстве владел польским, белорусским и украинским языками. Знаком и с немецким.

Предо мной интересный документ от 21. 01. 1950 г. Характеристика «на студента 4 курса Золотарёва Семёна Алексеевича, 1921 года рождения, члена ВКПб, Госстипендиата, Академическая успеваемость отличная. Обладает хорошими организационными и педагогическими качествами и навыками. Может быть рекомендован на работу преподавателем физического воспитания или на организационную работу в Комитет физической культуры и спорта, и ДСО».

В том же 1950 году Семён закончил институт.

По его окончании выбрал себе профессию инструктора туризма. Детские и юношеские годы, проведённые в живописных предгорьях Кавказа, определили этот выбор.

И вот ещё один документ от 7 октября 1958 года, т. е. за три месяца до того как Семён обратился к нам. Учётная карточка старшего инструктора туризма Коуровско-Слободской турбазы Семёна Алексеевича Золотарёва: Имеет второй спортивный разряд по туризму, член КПСС, образование высшее. В его активе 17 категорийных походов, в том числе второй категории — семь.

Вот кем был на самом деле Семён Алексеевич Золотарёв. И порочить его светлую память никому не дано. Зачем было год назад вскрывать его могилу. Только для опровержения абсурд-ных измышлений лжесвидетелей, что в могиле какой-то двойник, а настоящий Золотарёв жив и живёт в Израиле. И опять тот же вопрос. Кому это нужно и зачем?

Не могу обойти стороной предположение некоторых участников дискуссии, что Золотарёв мог быть сотрудником КГБ и выполнял особое задание в группе Дятлова. Тогда почему он сначала договаривался участвовать в нашей группе? Я эту вер-сию исключаю, и родственники Семёна тоже.

Однако… Без внимания этот штрих оставлять нельзя, хоть никак на трагедию повлиять он не мог. Надо вернуться в эпоху 50-х в нашей стране.

Это было время всеобщей слежки, подозрительности, шпиономании. На всех граждан в КГБ было заведено досье. Как-то я узнал, что мной интересуются, где обо мне знают больше, чем я сам. Чтоб собрать такой обширный компромат никакого бы штата сотрудников не хватило. Поэтому по всей стране существовала миллионная армия осведомителей. За ними закрепилось название СЕКСОТ (секретный сотрудник). В каждом коллективе, даже самом маленьком, был такой человек. Порой коллегам его удавалось «вычислить». Никакого вознаграждения за это они не получали. Выбранного кандидата на эту роль (как правило, коммуниста) просили с пониманием отнестись к такому заданию, т. к. кругом есть затаившиеся враги, агенты, которых надо помочь выявить. Кто-то усердно выполнял это задание «партии и правительства».

Мне самому довелось с этим столкнуться. Когда был ещё школьником, отец обнаружил у нас в доме подслушивающего «жучка». По окончании института вышел на работу. Это был небольшой отдел проектного бюро. Не более 15-ти человек. Ко мне подошла одна девушка и предупредила, чтоб я не очень откровенничал с А.Д. Она наш сексот. И действительно, А.Д. милая женщина, общительная, провоцировала на откровенные беседы. А в 70-е годы, когда по роду своей работы приходилось общаться с иностранными туристами, то меня вызвали в КГБ и предложили за ними следить и докладывать об их поведении, контактах с советскими людьми. Время было уже не столь суровое. Я не стал приходить на их вызовы, отвечать на звонки. Так от меня отстали.

Особое внимание КГБ уделяло студенчеству, это и понятно.

Поговаривали, что в каждой учебной группе мог быть такой человек, особенно из числа отслуживших в армии.