Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Странно, да? И это ощущение странности еще более усиливается, если мы примем во внимание, что через несколько дней вся группа туристов погибнет при таинственных обстоятельствах, а два свитера окажутся сильно радиоактивными.

Интересна концовка истории с загадочными свитерами. Как известно, вещи участников похода по мере опознания возвращались по принадлежности; в следственном деле имеется дюжина таких протоколов. Так, например, Александру Багаутдинову были возвращены валенки, взятые у него Александром Коле-ватовым перед походом, а не пошедшему в поход из-за болезни Вячеславу Биенко вернули 350 руб., которые тот сдал во время подготовки. Институтскому турклубу возвратили имущество, взятое дятловцами; следователь даже разрезанную палатку предложил отдать спорткафедре «Политеха». Там, правда, взять ее не пожелали (это, кстати, серьезный довод против того, что следствие кого-то там покрывало и заметало следы. Когда следы действительно «заметают», важнейшие вещдоки стараются уничтожить, а не раздают желающим их получить). Но никаких следов свитеров, добытых Колеватовым для всей группы, в этих «протоколах опознания» и «возврата» нет, словно и самих свитеров не существовало. Таинственный владелец этих вещей заявить о себе не пожелал, а следователь Иванов как будто его и не искал. «Лишние» свитера, не принадлежавшие членам группы, исчезли сами собой, как мираж в пустыне, но из заявления Риммы Колеватовой мы точно знаем, что они существовали! Причем не один и не два, а гораздо больше.

Возможно, у кого-то возникнут сомнения в целесообразности самой «поставки» радиоактивой пыли из Челябинска-40 в 1959 г. Ведь в предыдущем разделе данного очерка уже указывалось на то, что иностранные разведки (прежде всего США) пытались осуществлять постоянный мониторинг состояния атомной отрасли СССР и в целом имели довольно полное представление о том, какие расщепляющиеся материалы, где и в каких количествах производятся. Казалось бы, ради чего в конце 1950-х гг. иностранным разведкам надо было идти на немалый риск в попытке получить информацию, которой они и так владели? Нет ли в предположении о проведении такой операции противоречия здравому смыслу?

Слева: Ту-16 проходят над Красной площадью во время парада 1 мая 1954 г. Эти самолеты позиционировались как стратегические, хотя таковыми в строгом понимании этого термина не являлись. Справа: сверхзвуковой межконтинентальный бомбардировщик М-50 на воздушном параде 9 июля 1960 г. в Тушино. На момент демонстрации иностранным делегациям этот самолет не был ни «сверхзвуковым», ни тем более «межконтинентальным». Не стал он таковым и позже, но это обстоятельство максимально скрывалось от иностранных разведок. Пройдет немного времени после упомянутого парада, и самолет-разведчик U-2 пролетит над авиабазами стратегической авиации в центральных районах СССР, установив номера всех самолетов на открытых стоянках. Президент США Дуайт Эйзенхауэр, по слухам, схватится за голову, увидев этот список: «Я не понимаю, куда русские прячут свои «Bounder’bi» (М-50)!». Президент не мог поверить в блеф Хрущева, продемонстрировавшего единственный летающий на тот момент самолет. Кстати, внимательные читатели обратят внимание на то, что самолет-разведчик U-2 установил номера советских стратегических бомбардировщиков уже после того, как 1 мая 1960 г. бедолагу Пауэрса сбили над Челябинском-40.