Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Понятно, что жертва кричала, молила мучителей остановиться, что-то им говорила, возможно даже укусила кого-то из них, во всяком случае либо речь, либо какие-то действия Людмилы спровоцировали неожиданно гневную реакцию пытавшего ее человека, который вырвал пальцами или вырезал ножом ее язык с прилегающими подъязычными мышцами. Рационального объяснения этому действию нет, скорее всего, оно произошло под воздействием внезапного резкого раздражителя — гнева, боли, досады. Скорее всего, конечно, боли…

Протокол судебно-медицинской экспертизы никак не описывает повреждения рта Людмилы, хотя эксперт Возрожденный должен был понять, какого рода воздействие привело к удалению языка. Скорее всего, Возрожденный увидел нечто такое, что категорически нельзя было вносить в официальный документ, т. е. сам эксперт понял, что доверять увиденное бумаге — значит разрушать всю официальную картину расследования, которое 9 мая 1959 г. уже благополучно и неудержимо клонилось к прекращению. Но в протоколе Возрожденного есть все же косвенное указание на насильственность удаления языка и диафрагмы рта, хотя оно не бросается в глаза при поверхностном прочтении документа. Давайте вспомним, как выглядел этот фрагмент акта экспертизы: «При ощупывании шеи определяется необычная подвижность рожков подъязычной кости и щитовидного хряща. <…> Рожки подъязычной кости необычной подвижности — ХХХХХХХ (далее забитое слово из 7 букв, по смыслу предложения, это было слово «СЛОМАНЫ»), мягкие ткани, примыкающие к подъязычной кости, грязно-серого цвета. Диафрагма рта и языка отсутствует. Верхний край подъязычной кости обнажен». Рожки подъязычной кости, имеющей в грубом приближении форму буквы W, легко ломаются при ударе в шею сбоку в направлении немного снизу вверх. Даже без повреждения позвонков этот удар считается смертельным (или потенциально смертельным), поскольку провоцирует быстрый и сильный отек, сужающий просвет дыхательного горла и приводящий к смерти от удушья в течение 10–30 минут. Но к подъязычной кости крепятся две мышцы mylohyoideus, образующие диафрагму рта. И те же самые повреждения W-образной косточки можно причинить не ударом сбоку и снизу вверх, а рывком языка вверх, при котором мышцы диафрагмы передадут усилие на тонкие рожки. Здесь уместна аналогия с обычной детской рогаткой, хорошо знакомой всем мальчишкам: мышцы диафрагмы можно уподобить натягиваемой резинке, а подъязычную кость — самой -образной рогатине, к которой эта резинка крепится. Вот только аналогия эта хромает тем, что, в отличие от настоящей рогатки, мышца оказывается прочнее тонкой, хрупкой кости, имеющей к тому же сложную форму. И если силовое воздействие способно разорвать мышцу, то кость оно сломает тем паче.

С некоторой долей вероятности можно утверждать, что язык Людмилы Дубининой был вырван изо рта, в результате чего произошел слом рожков подъязычной кости. И судмедэксперт Возрожденный прекрасно это увидел и понял природу увиденного, вот только доверить бумаге свое открытие не пожелал. Эксперт зафиксировал увиденное в нескольких скупых и невнятных фразах — и этим ограничился. Он как мог обезопасил себя от возможного в будущем уголовного преследования по ст. 120 УК РСФСР в редакции 1926 г. (с многочисленными дополнениями), по которой в те годы судебно-медицинский эксперт мог быть привлечен к уголовной ответственности. Упомянутая статья карала за служебный подлог, который в 1959 г. советским законодательством трактовался как «внесение должностным лицом в корыстных целях в официальные документы заведомо ложных сведений, подделки, подчистки или пометки другим числом, а равно составление и выдача им заведомо ложных документов». Статья эта предполагала прямой умысел обвиняемого в сокрытии либо искажении сведений, поэтому судмедэксперт поступил в высшей степени мудро, решив не допускать сокрытия или искажения обнаруженных им во время вскрытия существенных травм и повреждений. Ведь коли умысел доказать не удастся, то и обвинение будет совсем другим («халатность»), независимо оттого, проведут ли через некоторое время эксгумацию трупов или нет. И есть такое сильное подозрение, что, честно фиксируя ужасные повреждения трупа Людмилы Дубининой, наш драгоценный эксперт думал вовсе не о торжестве справедливости, а о том, как спасти себя от тюремных нар. Возрожденный описал то, что увидел на секционном столе, без должных выводов и не давая должной оценки увиденному; фактически он отказался от своей функции эксперта, присвоив себе обязанности прозектора, т. е. лица, осуществляющего вскрытие трупов без анализа и оценки результата. Почему так случилось? Ответ не содержит в себе никакой интриги и на редкость прозаичен: товарищ Возрожденный, скорее всего, руководствовался латинской мудростью sapienti sat (умному достаточно и слова).