Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Семен Алексеевич Золотарев к июню 1948 г., разумеется, уже прекрасно знал, как надо правильно писать автобиографию. Можно не сомневаться, что он уже не раз сочинял такого рода документы. И тем удивительнее многочисленные «косяки», нестыковки и умолчания, которыми изобилует вышедший из-под его пера текст. Их появление невозможно объяснить неловкостью слога, письменная речь Семена как раз очень легка, текст прост и читабелен. Но имеющиеся в автобиографии Золотарева «области умолчания» не только недопустимы для советского студента тех лет, но и по-своему красноречивы. Они очень многое способны рассказать об этом человеке даже спустя шесть с лишним десятилетий. Попробуем предвзято разобрать этот замечательный документ.

Четкий, выработанный почерк Семена Золотарева ясно свидетельствует о том, что ему немало доводилось работать письменными принадлежностями. Что, вообще-то, несколько удивляет, когда знакомишься с обстоятельствами его жизни. Родившийся 2 февраля 1921 г. в станице Удобная Краснодарского края Семен вступил в комсомол в 1938 г., а 10-летнюю школу закончил только в 1941 г., т. е. в возрасте 20 лет. Само по себе это событие не следует считать чем-то необычным для того времени — такое встречалось довольно часто (не станем вдаваться в причины, просто примем как факт). Закон СССР «О всеобщей воинской обязанности», принятый Верховным Советом СССР 1 сентября 1939 г., предусматривал возможность предоставления отсрочки от призыва учащимся средних школ для окончания обучения, но до тех лишь пор, пока им не исполнится 20 лет. Весеннего призыва в СССР не существовало вплоть до 1967 г., поэтому Золотарев, которому 20 лет исполнилось в самом начале 1941 г., спокойно дожидался осени (призыв проходил в период с 15 сентября по 15 октября). И даже начавшаяся 22 июня 1941 г. Великая Отечественная война не сразу его задела. Так что с призывом на действительную военную службу у Семена все обстояло благополучно, хотя с точки зрения современных представлений — несколько странно. Но странность эта, как было показано, кажущаяся.

Настоящие странности возникают дальше. Итак, на действительную военную службу Семена Александровича Золотарева призвали 19 октября 1941 г., а в первый бой с фашистскими захватчиками он вступил аж 10 мая 1942 г., т. е. спустя почти 7 месяцев. Принимая во внимание, как перемалывались осенью и зимою 1941-го добровольческие дивизии, поспешно сформированные из жителей Москвы и Ленинграда и немедля брошенные на передовую, задержке в 7 месяцев нельзя не удивиться. Подобной задержке в ту невеселую годину обрадовался бы любой призывник…

Однако дальше — больше. В совершенно удивительных выражениях Золотарев описал свое участие в Великой Отечественной войне: «В бой вступил 10 мая 1942 года и после этого на боевых операциях, боевых заданиях был на протяжении всей войны». Советское кадровое делопроизводство четко разграничивало службу в Действующей армии и участие в боевых действиях. Дело в том, что за последние выслуга считалась по принципу «сутки — за трое». Участие в боевых действиях отражалось в солдатской книжке записями, сделанными строевой частью полка (либо отдельной воинской части — бригады или батальона) на основании приказа по армии. Приказ четко фиксировал эту дату, буквально с такой формулировкой: «С (такого-то числа) считать Армию участвующей в боевых действиях». И для всех военнослужащих этой армии выслуга считалась с этого дня «сутки за трое», пока новый приказ по армии не отменял действие старого. Все периоды времени, в течение которых армия считалась воюющей на фронте, фиксировались в солдатских книжках всех солдат этой армии наподобие того, как в трудовых книжках мирных граждан отражался трудовой стаж. И пограничник, отсидевший всю войну на острове Врангеля или на Чукотке, ни при каких условиях не мог быть признан участником боевых действий, хотя и отбыл все это время призванным на действительную военную службу. (Тут же можно указать и на то, что на военнослужащих офицерского состава, принимавших участие в боевых действиях, распространялось право ускоренной выслуги воинского звания с переходом на очередное высшее звание — это была весьма существенная льгота, которой были лишены остальные офицеры Действующей армии. К Золотареву данная норма отношения не имела — он был сержантом, но для иллюстрации сказанного выше вполне годится.)